Сестра моя — смерть
Шрифт:
— Как хотите, — обиделась Надежда, — я вам рассказала, что знаю.
— И что, вы считаете, что если действительно был подземный ход, то так он до нынешнего времени и сохранился?
— В этих краях землетрясений де бывает, — пожала плечами Надежда.
— И где же мне искать вход?
— Что вы, как дитя малое? — разозлилась Надежда. — Может, мне вас еще за ручку отвести? Походите там, на холме, где церковь раньше была, на обрыве посмотрите, что к реке ведет. Насколько я понимаю, больше вам ничего не остается.
— Это верно, — кивнул Алексей.
— Но все же, что вам удалось выяснить про людей из лагеря?
— Долгая
— Кто же им приказывает?
— А вот для того, чтобы это выяснить, я и торчу тут столько времени.
«Странно как-то!» — подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.
Как того требовал заведенный порядок, и в полном соответствии с этикой своей профессии, Аскольд Авдеев в театре держался метрах в пяти позади Ольги и в зале должен был сидеть на два ряда позади — и для того, чтобы не компрометировать хозяйку своим присутствием, и для того, чтобы лучше видеть обстановку. Из первого ряда, куда Ольга всегда брала билеты, ему пришлось бы постоянно оглядываться, что само по себе привлекало бы внимание. Кроме того, на приличных спектаклях в первом ряду сидели разного рода влиятельные персоны — попросту шишки, которых бесконечно снимали газетчики и телевизионщики, а приличному телохранителю в кадр попадать никак нельзя.
Вот и сейчас Аскольд шел немного позади Ольги. Собственно, настоящая задача охраны перед ним не стояла — кому придет в голову устраивать покушение на легкомысленную жену вице-губернатора. Основная задача, которую перед ним поставил Никита Шувалов, приставив к своей жене, — не допустить, чтобы Ольга улизнула с мужиком, и чтобы ее кто-нибудь при этом видел, в общем, не допустить скандала. Поэтому Аскольд если и «сканировал» взглядом наполнявшую театральное фойе публику, то делал это просто по глубоко укоренившейся профессиональной привычке.
Хотя они приехали в театр поздно и вошли в фойе с первым звонком, Ольга направилась не в зал, а в туалет. Аскольд знал, что она посещает дамскую комнату при каждом удобном случае, чтобы подправить, как она выражалась, косметику. Как будто за пятнадцать минут в машине могло испортиться то, что она с таким старанием наносила дома в течение двух с половиной часов. Аскольд спокойно остановился возле колонны и лениво уставился на дверь, за которой скрылась Ольга. Жена хозяина отсутствовала долго, прозвенел второй звонок, потом третий, и только тогда она появилась в дверях, уткнувшись в программку. Она торопливо устремилась в зал, Аскольд прошел следом и занял свое место в пятом ряду.
Ему, разумеется, и в голову не пришло, что что-то произошло в дамской комнате.
Войдя туда, Ольга увидела там поджидающую ее в страшном волнении сестру. Для того чтобы заставить сестру подыграть ей" в этот вечер, Ольге пришлось приложить массу усилий. Она кричала и скандалила, потом пробовала уладить дело по-хорошему, потом укоряла Лену в неблагодарности — не хочет сделать для сестры такую малость. Лена, в душе своей совершенно не авантюристка, согласилась с огромным трудом. И теперь, с одной стороны, мучилась угрызениями совести — то, что они делали, казалось ей аморальным, а с другой стороны, просто трусила — а что, если телохранитель заметит подмену? Хотя Ольга и уверяла ее, что Аскольд ничего не заметит, а если и заметит, то неприятности будут только
Однако как только на пороге появилась Ольга, дрожать и сомневаться стало некогда: сестра увлекла ее в вихре своей энергии. Убедившись, что в комнате никого нет кроме них, сестры закрылись в ближайшей кабинке. Там Ольга мгновенно выскочила из своего умопомрачительного платья (работа самого покойного Версаче), помогла Лене снять ее весьма скромный, хотя и неплохой французский костюм — Ольга сама отдала его Лене, он лежал у нее года полтора, потому что стал узок в бедрах. Теперь юбка тоже еле налезла, но Ольге было все равно. Проверив, как сидит на Лене «Версаче», она поморщилась — свободно, ну да ладно, авось Аскольд не заметит — все-таки мужчина. С прическами они долго возились днем. Ольга против обыкновения не вызвала своего парикмахера, пришлось обходиться своими силами. Неожиданно помогла мать. Она усадила их обеих перед зеркалом и тщательно уложила волосы, стараясь, чтобы прически были похожи как две капли воды.
Лена стояла, растерянно улыбаясь.
— Слушай, возьми себя в руки, ты же актриса! — прикрикнула старшая сестра. — Или балерины только ногами дрыгать умеют!
Ольга еще раз придирчиво осмотрела сестру, сунула ей в руку театральную программку и вытолкнула наружу. Сама она выждала пять минут, надела темный парик, эффектные очки с простыми стеклами, затем спокойно вышла из туалета, покинула театр и села в машину поджидавшего ее Игоря.
— У нас два с половиной часа, — выразительно произнесла она, постучав по циферблату золотых часиков.
— Понял, — радостно ответил Игорь и, резко тронув машину с места, на полной скорости рванул к дому, где жил его приятель, который уехал на неделю в Швецию и оставил любвеобильному Игорю ключи от своей квартиры.
Аскольд внимательно оглядывал зал, периодически бросая взгляд на хозяйку. Смотреть балет было ему некогда, да, по правде сказать, и неинтересно. Боевик по видику — это другое дело, но только в свободное время. К работе он относился очень серьезно. В антракте хозяйка осталась сидеть на своем месте, не пошла, по обыкновению, в дамскую комнату и даже не вышла пройтись по фойе.
Это было необычно, но не вызвало у него беспокойства — Аскольд внимательно посмотрел на нее. Она показалась ему более напряженной, чем обычно, но и только. Правда, он видел ее со своего места только со спины. Но внимательному взгляду и этого было достаточно. Она просидела весь антракт, листая программку, к ней никто не подошел.
Второе отделение прошло спокойно. Хозяйка поднялась со своего места и двинулась потихоньку из зала. Аскольд, проталкиваясь сквозь плотную толпу зрителей, пошел следом.
Ольга не повернула, как все, к выходу, а снова зашла в туалет. Аскольд хмыкнул, но по-прежнему ничего не заподозрил. Публика быстро рассосалась, но Ольга все не выходила." Аскольд занервничал. Он уже сделал шаг к дверям туалета, решив самолично проверить, не случилось ли чего с легкомысленной хозяйкой, но она наконец появилась в дверях — явно взволнованная, с красными пятнами на лице. Аскольд шагнул ей навстречу и вдруг понял, что это не она, не Ольга. Женщина была невероятно похожа на Ольгу, но эта была моложе, лицо ее не было таким холеным, и вместе с тем в ней не было Ольгиной наглости и самодовольства. Она была гораздо беззащитнее и, пожалуй, женственнее.