Сестра Смерти
Шрифт:
Просто невозможно сказать, сколько еще времени продолжался мой безумный разговор со стихиями, мой дикий танец жизни, прежде, чем Кхаглньер вновь задышал в полную силу и я бессильно присела наземь. Несколько секунд просидев совершенно неподвижно, прощаясь со стихиями, благодаря их за все и услышав в ответ благодарность дракона, который не пожелал вновь становиться собой, а оставался миром, я открыла глаза. Все, конечно же, вокруг переменилось. Воздух наполнился запахом лесных цветов и хвои, земля была затянута ковром свежей, зеленой травы, а существа, которые совсем недавно лежали растерзанными телами, начали медленно приходить в себя, совершенно не замечая меня. Рассмеявшись счастливым смехом, я упала на спину и посмотрела в удивительно глубокое
Прошло где-то десять минут прежде, чем совсем рядом со мной раздались кряхтения Дравенна. Я повернула голову в его сторону и, заглянув в черные глаза, мягко улыбнулась, давая понять, что теперь все хорошо. Когда свет, поднявшись столбом к небу, ярко засиял, мой названный брат потерял сознание, а потому мой безумный танец не причинил ему вреда и остался для него полной загадкой. Жаль, правда, что воспоминания о том, что он увидел, переместившись сюда, не стерлись из его памяти. Ведь придется объяснять ему, что произошло, пока он был в отключке. Что, собственно, и произошло, когда Дравенн, наконец, начал нормально соображать и воспринимать действительность такой, какая она есть. И я, ничего не скрывая, рассказала ему всю правду, начиная с того самого дня, когда семейная пара фэйри попросили меня загадать желание, даже не подозревая, какая цепь событий за этим последует. Зачем я это сделала? Потому что он должен знать правду. Да и мне не было совсем не лишним рассказать ее хоть кому-нибудь.
А пока я рассказывала все это, в моей голове крутились мысли, отвечая на последние оставшиеся у меня вопросы, начиная с самых простых и заканчивая теми, на которые ответить смогу только я сама.
Что послужило гибели мира Кхаглньер? Распри между богов. Нельзя поручать мир сразу десятерым, даже не распределив между ними обязанностями. Их склоки переросли в войну, которая спустилась с «небесного» мира на всех живущих на Кхаглньере. Теперь же дракон, после произошедшего, собирается создать других богов, заменив ими даже память у своих подопечных. Почему Кхаглньер может сам решать, что нужно сделать, оставаясь при этом миром? Потому что я ему это разрешила, а Вечность не захотела со мной спорить. Теперь это живой мир. Единственный, существующий в данный момент мир, который может создать сам себе богов и решить, что и как нужно сделать. Зачем тогда боги? Чтобы время от времени отдыхать, просто наблюдая за душами, живущими здесь. И от этого Кхаглньер счастлив, а значит, счастлива и я.
Какие теперь у меня обязанности перед… самой собой? Как Хранящая дорог я буду покровительницей Странников, помогая им найти свои пути, и буду стирать за ними дороги, если они вдруг про них забудут. От этого их жизнь почти не изменится, но жить им станет легче, потому что Вечность больше не сможет питаться Силой нерадивого Странника. И вроде не сложные обязанности и мало, да все равно важные. Как Оберегающая свободных драконов я буду дарить им счастье, которого почти все они лишены в своей Вечности. Я помогу им с Хранящими сердца, но не смогу снять эту границу, наложенную на их жизни когда-то безумно давно. Но, все же, я постараюсь сделать все, чтобы как можно чаще их любовь была взаимной и счастливой. А еще буду помогать таким, как Кхаглньер, особенно если они попросят меня о помощи. Я всегда отзовусь, какой бы ценой для меня это потом ни обернулось и какую цену бы с меня не потребовала за это Вечность. А как тень Вечности… я просто буду жить так, как буду считать нужным я, а не как прикажет Она. Еще, наверно, мне обеспечена вечная жизнь. Хорошо ли это? Кто знает? Поживем — увидим. Что изменит все это в моей жизни? В принципе, ничего. Только если я захочу что-нибудь изменить.
Самый странный вопрос, заданный самой себе был о том, сколько мне сейчас лет. Вернувшись в прошлое, я вновь изменилась, словно бы потеряв все те года, что прожила в Вечности, но теперь, когда я вспомнила абсолютно все, они, кажется, вернулись. «Кажется» произносится лишь потому, что почти полностью стерлись воспоминания о том, как меня чуть не сломали. Но в то же время остался опыт прожитых лет. Да и волосы, кстати, вновь отрасли за этот короткий безумный танец, словно морок с меня спал. Так же вернулась физическая подготовка, над которой так старательно работал мой папа. В конце концов, я решила, что пусть будет так, как будет, то есть пусть мой возраст считает кто-нибудь другой, а я в этот вопрос лезть не буду. Ведь могут же быть такие вещи, которые могут решить и без меня?
Почему в тот последний день в Вечности я сбежала? Просто потому, что пришло время. А отца своего я все-таки люблю. Он научил меня выживать до того, как мне это действительно понадобилось. А ведь он даже не знал, кто же я такая на самом деле. Знала ли об этом Вечность? Как ни смешно, но тоже нет. Вернее, Она просто решила, что хочет увидеть хоть какой-нибудь сюрприз и неожиданность в своем существовании. Я была Ее самой интересной игрушкой, которой она наигралась всласть. И, как это ни странно, меня это совершенно не возмущает. Просто я понимаю, что Вечности тоже бывает скучно. Тем более теперь у нас пойдет игра на равных, которой не будет конца, но каждая из нас будет по очереди выигрывать у другой.
Что я буду делать дальше? Для начала вернусь в параллель, отчитаюсь о своем задание, умолчав большую часть. Затем навещу сестру и крестницу, по которым за эти девять лет успела безумно соскучиться, пусть для них и прошло не более нескольких месяцев максимум. Дальше загляну на огонек к семье Судьбы, попытаюсь доходчиво объяснить ей, что Смерть имеет право любить. Если не послушает, дождусь раскола параллели и встану на сторону семьи Любви. Только до этого, если оно, конечно, все-таки случится, схожу в один из миров, в котором у меня остались незаконченные дела…
Эпилог
Воздух был наполнен нежными ароматами цветущих растений самого разного вида. Солнце, неспешно клонящееся к горизонту, дарило свои последние, самые теплые и нежные лучи земле, а на другом конце небосвода начали пока неярко сверкать первые звезды, рассыпавшиеся точно бриллианты на темнеющем бархате неба. В старом заброшенном саду пели дивные песни воистину райские птицы, а шаловливый ветерок, заблудившийся средь ветвей и кустов, шелестел травинками и листьями деревьев. Каменная дорожка, плутающая сквозь сад, была разбита и живописно поросла травой и мхом.
Среди ветвей плакучей ивы была скрыта старая, чудом сохранившая свою прочность и гордый внешний вид, скамейка. На ней сидели двое. Мужчина, которому на вид можно было дать не больше двадцати восьми с черными волосами, среди которых ярко выделялись две огненно-красные пряди на висках. Если бы глаза его были открыты, то можно было бы увидеть удивительные янтарные глаза, в которых безумно легко можно было заблудиться и больше никогда не найти выхода. Он нежно обнимал за талию девушку, которая положила свою голову ему на плечо, и сейчас слегка улыбалась. Ей на вид можно было дать не больше двадцати трех, но ее черные глаза были настолько странными и удивительными, что девочкой назвать ее было сложно. У нее были длинные черные волосы, в которых уже сейчас серебряным отблеском отражались звезды, и которые сейчас свободно спадали по ее спине на скамейку, но почему-то их нельзя было назвать спутанными. Вместе эта пара смотрелась пусть и немного обычно, но так гармонично, что было сложно представить их друг без друга.
Они молчали, словно им были и не нужны слова или же они просто слушали пение птиц. Только когда солнце полностью скрылось за горизонтом, а россыпь звезд засияла ярче, девушка решилась нарушить молчание.
— Ты знаешь, Вармалиерх, — тихим шепотом начала она, подняв взгляд на бархатное небо.
Но мужчина, чуть крепче приобняв ее за талию, столь же тихо прошептал с нежностью, открыв янтарные глаза:
— Знаю, родная.
— О чем же? — с интересом спросила девушка, слегка повернувшись, чтобы заглянуть в такие родные глаза с вертикальным зрачком, в которых каждый раз невольно тонула, даже спустя столько времени после их знакомства.