Сестра Земли
Шрифт:
И только успели прозвучать эти слова, звездолёт пошёл вниз, туда, где далеко, белоснежной массой раскинулся необъятный облачный океан.
Мельников случайно посмотрел на Белопольского и поразился необычайному зрелищу. Константин Евгеньевич улыбался. Это было не то подобие усмешки, которое он иногда видел на суровом лице академика, а широкая, радостная улыбка человека, с плеч которого свалился камень. Казалось, ещё секунда – и Белопольский засмеётся.
«Расскажу Арсену, ни за что не поверит», – подумал Мельников.
Спуск занял значительно меньше времени, чем подъём. Через восемнадцать минут корабль влетел в облака. И так же, как двенадцать дней тому назад, миновав их толщу, оказались в самой середине грозового фронта. Словно Венера не умела другим способом встречать гостей.
– В третий раз мы с вами опускаемся на Венеру, – сказал Мельников. – Через несколько минут снова увидим оранжевый лес… Хоть бы что-нибудь зелёное!…
– Это результат духовной связи с Землёй, – чуть насмешливо ответил Белопольский.
– Я ни на минуту не терял этой связи, – обиженно возразил Мельников.
– Охотно верю. Но раньше всё заглушалось интересом к работе. Какая разница – зелёный или оранжевый цвет!
«Всё-таки, странный он человек, – подумал Мельников. – Никак не понять его до конца».
Материк находился сейчас почти на границе дневной и ночной половины Венеры. Направляясь на запад, звездолёт не мог пролететь мимо. И действительно, через двадцать минут полёта увидели на экране оранжево-красный лес. Мельников, управлявший кораблём, повернул на север, ища устье реки.
Проходили минуты, но она не появлялась. Вскоре заметили, что лес становится реже; начали попадаться равнины, которых не видели с борта подводной лодки.
– Или мы гораздо южнее, или, наоборот, севернее реки, – сказал Мельников. – Местность мне незнакома.
– Скорей всего севернее, – ответил Белопольский. – Повернём на юг.
Мельников переложил рули. Описав широкий полукруг, звездолёт повернул обратно.
Ещё около получаса летели вдоль берега, не встретив ни одного грозового фронта. Они виднелись всюду, но, по-видимому, шли также на юг.
С высоты шестисот метров открывался широкий кругозор. Белопольский и Мельников одновременно заметили искомую реку. Недалеко от океана она круто сворачивала на северо-запад, исчезая за лесным массивом. В той стороне горизонт был закрыт полосой грозы.
– Всегда и везде, – с досадой сказал Мельников.
Уже хорошо знакомые пейзажи Венеры сегодня почему-то раздражали его. Такое же чувство испытывали и остальные члены экипажа. Все смотрели на свинцовое небо и оранжево-красную полосу берега с раздражением. Хотелось увидеть что-нибудь, что хоть немного напоминало бы родину. Но, кроме воды океана, всё было иным, чуждым….
– Переждём! – спокойно сказал Константин Евгеньевич. – Особенно торопиться нам некуда.
На самой малой скорости звездолёт стал летать по кругу, не удаляясь от реки и ожидая прохождения фронта. Вскоре дорога очистилась.
Ещё пятнадцать минут полёта – и вдали показались пороги, казавшиеся с высоты тонкой белой линией, протянутой поперёк реки.
– Смотри, там озеро! – вдруг сказал Белопольский.
Мельников вгляделся в экран. Действительно, совсем близко от порога, среди деревьев, виднелось лесное озеро, имевшее, насколько можно было судить на расстоянии, километра два в поперечнике. Когда подлетели ближе, стало видно, что северный берег плоский, а южный поднимается над водой крутым обрывом. Лес подступал почти к самой поверхности воды.
Звездолёт опустился к вершинам леса. Моторы работали на минимально допустимой на столь незначительной высоте мощности, но всё же скорость была не менее пятидесяти метров в секунду.
Долетев до озера, Мельников повёл корабль вдоль его берегов.
– Вижу брёвна на северном берегу, – раздался из репродуктора голос Пайчадзе.
Вместе со всеми он находился в обсерватории и мог не на экране, а непосредственно в окна наблюдать местность.
В этот момент Мельников и сам увидел высокий штабель, и не один, а несколько. Они стояли на равном расстоянии друг от друга и были сложены из таких же брёвен, какие они с Баландиным видели у порогов. Но корабль пролетел мимо так быстро, что нельзя было ничего рассмотреть как следует.
– Вижу деревянную плотину!
Голос Зайцева дрожал от волнения. Одновременно с ним ту же фразу крикнули Баландин и Князев.
Звездолёт как раз подлетел к западной оконечности озера и, наклонившись на левое крыло, плавно поворачивал к югу. Ни Белопольский, ни Мельников ничего не успели увидеть.
– Где вы видите плотину? – спросил Константин Евгеньевич.
– Она уже позади, – ответил ему Баландин. – Из озера вытекает небольшая речка. У самого истока её перегораживает деревянный забор из тесно поставленных брёвен.
– Это озеро ещё загадочнее порогов, – сказал Мельников. – Его длина вполне достаточна. Посадим корабль здесь.
– На воду ни в коем случае, – ответил Белопольский. – Только на берегу.
– На берегу негде. Он слишком узок.
– Тогда у реки, там, где хотели раньше.
Мельников повёл корабль к реке. Она была совсем близко от озера. Их разделяло расстояние не превышающее одного километра.
Ещё при первом посещении порогов Мельников заметил удобное место для посадки звездолёта. Это была широкая и длинная полоса берега, целое поле, на котором корабль мог свободно опуститься и подняться впоследствии. Поле было ровным и как будто совсем сухим, поросшим жёлто-коричневой травой.
– Поторопись! – сказал Белопольский. – Вон там надвигается туча.
Мельников звонком предупредил экипаж о посадке.
Как только впереди показалось выбранное место, моторы остановились. Огромный корабль летел по инерции, быстро теряя скорость. Тяжёлая корма постепенно опускалась всё ниже.
Посадка «на лапы» требовала от пилота предельного внимания и точности каждого движения. Манёвр был настолько труден, что, несмотря на все усилия конструкторов, автопилот не мог заменить человека. Белопольский и Мельников затратили много усилий, чтобы овладеть искусством, (это было уже не техникой, а искусством) посадки. Надо было с исключительной точностью уловить момент, когда корабль почти остановится и окажется в воздухе в состоянии неустойчивого равновесия. На маленьком тренировочном «звездолёте» они десятки раз проделывали этот манёвр на Земле.