Сестра

Гончарова Галина Дмитриевна

Только вот искать надо будет вместе, а ежели друзья его старые сейчас в сибирские земли пойдут да под казни и муки — нет, это не дело…

Вместе б они куда как больше сделали! Только уговорить их надо…

— а далее что?

— Друзей твоих убеждают, дабы они веру новую приняли.

— и как?

— Кто на словах и согласился, душой все равно ее не принял. Великая беда от того быть может, да ты и сам знаешь…

Еще бы Аввакуму не знать.

— А…

— Патриарший иподьякон Федор, да еще священник Лазарь да

дьяк Федор громко объявили, что они-де от веры своей не отрекутся.

— И?

— пока их словесно увещевают. А вот что потом будет…

Аввакум передернул плечами, на спине кольнули шрамы от плетей и кнутов. Да что там, клочка целого на ней не оставалось когда-то, как и выжил — не знает. Молился, бредил, опять молился…

— Мне бы с ними поговорить…

— Как бы они и тебя предателем не заклеймили…

Аввакум пожал плечами. Вот уж что его не волновало! Он-то правду знал, а слова — ветер. Но вот троих друзей терять не хотелось, а куда их и что с ними…

С Феогностом они еще долго сидели. Разговаривали, попивали чаек, обсуждали, кто новым патриархом станет взамен Никона, а наутро пошел Аввакум бросаться царю в ноги.

* * *

Сильно стараться не пришлось, провели его к Алексею Михайловичу едва ли не сразу — и Аввакум ему в ноги бросился.

— Не губи, государь! Помилуй души грешные, неразумные!

Подействовало отлично. Алексей Михайлович протопопа своей царской дланью поднял и принялся расспрашивать о каких душах речь идет. Оказалось — о тех самых упертых старообрядцах. О Лазаре и двух Федорах.

Аввакум умолял, настаивал, просил, уверял в их дальнейшем раскаянии…

Царь сначала не соглашался, но потом задумался. Нужен ли ему раскол, да такой активный?

Отнюдь.

И слава Богу, Аввакум сидит тихо, ведь если бы он начал народ к бунту скликать да греческие книги обличать — волнений было бы намного больше. Но ведь не лезет никуда, сидит себе уж несколько лет у царевича в Дьяково, как и нет его. Любо — дорого поглядеть. А что за друзей своих просит… только вот куда их?

Ведь начнется смута…

Но и тут Аввакум знал — куда.

Да на Урал! Царевичевы воспитанники туда едут, вот с ними и…

Развращать и склонять к старой вере? Да к чему, государь? А и то — пусть попробуют. Известно же, что даже Христа дьявол искушал. Чего и стоит-то вера без искушений?

С этим царь согласился. И с Уралом, пожалуй, тоже. Пусть там воюют, если пожелают. Опять же, он выглядит милосердным и кротким. Да и народ мутить ни к чему лишний раз, и без того много бед на страну валится…

Когда поедут?

Вот, чуть дороги подсохнут — и Бог в помощь…

По результатам разговора довольными остались оба собеседника. Оба получали необходимое им. А уж кто останется в выигрыше?

Время покажет…

Старые друзья, Аввакума, конечно, сразу не приняли. Лаялись по — всякому, предателем называли, а он

только знай свое повторяет.

Мол, подождите, братья, сами поймете да убедитесь.

Так оно и получилось, что на Урал в конце весны отправились не только четыре десятка детей из школы царевичевой, но и десяток монахов. Аввакум вызвался проводить их, сколь можно будет, проследить, как устроят на месте да и вернуться.

Нельзя сказать, что Софья отпускала его с радостью, но — куда деваться? Такой человек, как волна, в горсти не удержишь. И хорошо, что такие люди есть — и что он с ними.

* * *

Васька сидел у речушки с удочкой. Нравилось ему это занятие, а пока было время и возможность…

На Урале они были уже третий месяц. Шел август, теплый и уютный, дождей было мало — и можно было ходить босиком без опаски.

В тайге ему нравилось. Их всех вместе отправили. Ваську, Митроху, Тришку, да еще двоих ребят из их группы — Мишку да Ероху. Петруху оставили при царевиче, поскольку он с бумагами был дока, а вот в чем другом, стрелять там, али саблей махать не давалось ему. Ровно не под то руки заточены. Зато любой пергамент в руки возьмет и все скоренько обскажет — про что там, от кого, чего ожидать можно… талант.

Потому царевич его при себе и оставил.

Васька этому не особо завидовал. Ему пергаментами шуршать не нравилось, куда как интереснее было новые места узнавать да разведывать.

А еще пробы брать, да в кулечки заворачивать, да надписывать, что и откуда… и называлось это чудным словом 'геологоразведка'. Так это царевич называл, сами-то ребята по — простому говорили — разведка. Ведь верно же!

Знать, что где в земле лежит надобно. Жаль только что многое они отличить не могут. Но на то есть кто поумнее их. А жаль, что его дальше тому не учили… эх, жаль.

Может, как вернется в школу, царевичу в ноги броситься?

По нутру ему это дело!

И Урал он полюбил всей душой.

Строганов свое слово сдержал. Поселили ребят в деревне у одинокого охотника Данилки, заплатил тому немного денег — ну мужчина и принялся таскать ребят по лесу.

Мишка с Митрохой тут же к охоте пристрастились и поди-ка, так ловко у них взялось, что спустя месяц бобыль Данила нахвалиться на них не мог. Любого зверя скрадывали, только что на медведя пока не ходили, но Данила все намекал, что и это надо устроить…

Тришка — тот заскучал быстро. Потом прибился к местному травнику и у него все время проводил. А вот Васька с Ерохой с радостью мотались по горам и лесам вслед за старателями. Сейчас их взял с собой пожилой старатель Дмитрий — и ребята с радостью познавали новую науку.

Какая руда, да где встречается, да как ее распознать, как кайлом работать, как песок промывать… науки было много, и Васька старательно запоминал все, а то и записывал на клочки бересты, чтобы потом рассказать в Школе.