Сестры по крови или наследницы Киёмидзу

uniqa

– Непременно, – кинул синоби, после чего скрылся за дверью. Тенши все также осталась улыбаться смотря на дверь, только когда легкая поступь нукенина удалилась, взгляд изменился, как и выражение лица.

«Теперь я точно знаю, что ты в курсе истории Учиха!»

====== Часть 24 ======

«Вот бы хотя бы чуточку расслабиться!» – Тенши со вздохом плюхнулась на скамейку и потянулась, желая сбросить накопившуюся усталость. Сцепив пальцы в замок, она с хрустом размяла затекшие суставы.

Напряженная вышла неделька. Поиск информации, стычки с сестрой и это все в условиях

высочайшего морального давления со стороны коллег по цеху – акацук. В такой обстановке не расслабишься, а об отдыхе и мечтать не приходилось. Враги кругом, даже сейчас, находясь вне базы, Тенши ощущала слежку.

А день, между тем, выдался просто замечательный. Несмотря на позднюю осень, солнце ласково грело, золотистыми искрами посеребрив свежий снежок, белоснежным пухом припорошивший мощеные дорожки в парке. На кристально чистом небе не было ни тучки. Безмятежность позднего утра, наполненного звуками живой природы, благотворно воздействовала на ее душевное состояние. И хотя птицы, застигнутые затяжными заморозками, не пели и не шелестели листвой деревья, давно сбросившие свое пестрое одеяние, и лишь только трудолюбивый дятел упорно долбил ствол белоснежной березы за ее спиной, это не нарушало очарование наступившего дня.

Тенши наслаждалась украденным спокойствием, откинулась на спинку скамейки, запрокинула голову назад, подставив лицо нежным лучикам живительного солнышка.

Бедняга дятел….

Незавидная участь для птицы, быть заложником собственных инстинктов. Но даже в этом есть безусловный смысл. Природа-матушка щедра на премудрости, наделила флору и фауну средствами выживания. И пресловутый дятел, работая клювом, не просто обеспечивал пропитание себе и своим птенцам, но попутно оказывал неоценимую услугу деревьям, избавляя ее от скрывающихся в чреве ствола паразитов.

Птица знала, что делала. Природа создала ее совершенной во всех отношениях. И не глядя сейчас на дятла, но слыша ритмичные удары его мощного клюва у себя за спиной, Тенши размышляла над тем, что возможно, правильней жить согласно инстинктам. Ведь для тех же животных, они все равно, что веление сердца?!

Счастливые, они лишены метаний разума, который подчас бывает, не особо милостив по отношению к своим хозяевам.

Правда применимы ли подобные рассуждения к людям?

Человек, как никакое другое создание на земле, порочен уже с рождения. Еще, будучи детьми, люди, живут не ради жизни как таковой, а во имя удовлетворения собственных потребностей. Сначала это игрушки, затем, быть может одежда, а дальше, по мере взросления индивида, деньги, власть?!

Тщеславие – вот основной двигатель прогресса человеческого сознания. Душа человека – кладезь противоречивых, противоестественных¬ стремлений. Взять, например, Пейна. Лидер акацук тот еще тип.

Ведь ясно же, как божий день, что не ради благих намерений он собрал под стягом акацук самых отъявленных головорезов Поднебесной?!

А Наоми?! Сестричка тоже, между прочим, не ангел, больше напоминает вырвавшегося из преисподнии бесенка. Но в отличие от Лидера, у нее хотя бы на то есть весомые основания. Конечно, сестра вряд ли когда-нибудь признается в этом, однако Тенши знала, она

чувствовала, в душе Наоми намного лучше и добрее, чем пыталась казаться. Гордыня Киёмидзу закаленная суровыми годами сиротства дала богатые всходы на благополучной почве ее сознания, сделав чрезмерно самоуверенной, а порой и вовсе невосприимчивой к чужим несчастьям.

Вот он корень всех зол номер один во всем мире – гордыня!

Притих на дереве дятел, и Тенши уловив чье-то присутствие, выпрямилась, открыла глаза.

«Глупышка…. Чем я тут занимаюсь?»

Ударившись в дебри философии, она чуть было не проморгала нежданного визитера.

Удобнее устроившись на скамье, Тенши целомудренно сложила ладони на коленях, дожидаясь, когда гость подойдет ближе. Тревожно скрипнула проржавевшая калитка, и на заснеженной дорожке показался Хидан. Угрюмо насупившись и бубня под нос что-то нечленораздельное, он направился к ней, нервно озираясь на каждом шагу.

Видок у него был еще тот, и первоначально девушка даже не сразу узнала его. Потрепанный и помятый, с всклокоченными волосами и заспанным лицом, на котором отчетливо пропечатались витиеватые узоры от подушки, с покрасневшими воспаленными глазами и темными кругами под припухшими веками, в привычно расстегнутом до середины груди, не смотря на холод, плаще, он больше походил на заправского алкоголика, ударившегося в очередной запой, нежели на того блистательно синоби, каким она привыкла видеть его.

– Привет Тенши! – Попытался улыбнуться Хидан, остановившись напротив девушки. Однако его улыбка получилась натянутой и больше походила на сардоническую ухмылку, нежели, на знак радушия. – Наоми не видела? Ищу ее все утро. Но она будто сквозь землю провалилась.

В шоке от представшего перед ней зрелища, девушка не сразу нашлась, что ответить.

«Боже, что это с ним?» – Гадала она, недоуменно разглядывая синоби. Хидан был взвинчен, и, вероятно, ее пристальное внимание не понравилось ему, и он разозлился.

– Ты, вообще слушаешь меня? – Буркнул он, насупившись.

И Тенши поняв, что совершила бестактность, смущенно заморгала, отвела взор.

– Нет, да… то есть, да…. – Сконфуженно залепетала она, зардевшись.

– Так видела или нет?

– Прости…. Выглядишь ужасно! – Не смогла удержаться от замечания она, виновато вскинув глаза. – Что с тобой стряслось, Хидан?

– А ты как думаешь? – Не особо приветливо ответил он.

– Наоми? – Наобум предположила Тенши просто так, без всякой задней мысли. Однако едва имя сестрицы слетело с ее губ, девушка пожалела о своей оплошности.

Хидан помрачнел пуще прежнего, став чернее тучи и бросил в ее сторону цепкий, укоризненный взгляд, от которого ей в прямом смысле стало не по себе.

– Твоя Наоми – страшнее вируса эболы! Там, где она появляется, тотчас наступает глобальный мор! Но ты не бери в голову. Твоя сестрица тут не причем. У меня просто неделька тяжелая выдалась и всего-то. А тут еще и Пейн со своими приказами…. – Блондин умолк и как-то обреченно хлопнул себя по бедру, воскликнул: – Черт! Сдалось оно мне?! – Затем протяжно выдохнул и повернулся к девушке: – Так что? Ты видела ее?