Сестры. Мечты сбываются
Шрифт:
– Куда смотались? – спросил он. – Я вас уже сутки ищу.
Дина вывернулась из-под его руки.
– А что такое? – спросила она как можно строже. – Мы ни о чем таком не договаривались.
– А работать? Старух объедали в два горла, а потом на лыжи встали и ку-ку?
– Мы работали! – возмутилась она. – Ни дня не пропустили! – И даже топнула ногой от такой несправедливости.
Тут подошла Юля и стала подталкивать Дину к машине.
– Гражданочка, – Юра мгновенно изменил голос, лицо тоже стало придурковатым: – Где у вас тренировки-то?
– Тут, в
Вот зачем сказала, сетовала на нее Дина. Хотя этот Юра и так бы выследил, если надо. Только чего он хочет? Воровку из нее делать, так фиг ему! Будет приставать – узнает, кто мой папа! Алик ему задаст. Покажет кузькину мать, как говорит бабушка.
– Знаешь, Света, по кому я скучаю? – сообщила Дина, вернувшись в Брусяны. Они сидели в комнате, каждая на своей чистой кровати, Дина смотрела на себя в зеркало: – По козе Маруське.
– А я думала, по папе и маме, – усмехнулась Света. – А козу можем и навестить, дело нехитрое.
– Вряд ли, – усомнилась Дина, – на станции был черный Юра, требовал с меня деньги. Что мы его старух объели и сбежали, не отработав. Теперь он знает, где мы. Вот кто нас бандитам продаст за копейку! И Семен не спасет! – торжественно заключила-Дина. – Свет, – она продолжала совсем другим тоном, – что я последнее время думаю. Вот кому труднее жить, взрослым или детям?
– Детям, – сразу ответила Света. Но немного подумав, поправилась: – Нет, взрослым.
– Почему?
– Отвечать приходится за всех.
– Конечно, – согласилась Дина, – хочется быть старше. Но иногда не хочется.
– Иногда очень не хочется, – подтвердила Света.
– Это из-за меня? – заподозрила Дина.
– Нет.
– А из-за чего?
– У взрослых нет своей жизни.
– А у нас разве она есть?
– Тоже нет. Но по-другому. Мы зависим от старших, это неприятно. Но старшие отвечают за младших. Это трудно.
– Тебе со мной трудно?
– А думаешь, легко?
– Света, но ведь мне с тобой тоже тяжело, как же ты не понимаешь? Характер у тебя не сахар. Это мама говорила.
– Не нравится, иди к Семену, – огрызнулась Света. – Пусть он тогда и отвечает за тебя.
– Но ты ж моя сестра? Он-то никто, ему просто меня поручили и деньги дают.
– Не знаю я, ничего я не знаю! Ничего. Ничего!
Света вдруг взялась за голову и принялась раскачиваться на кровати взад и вперед, твердя одно и то же: «Ничего не знаю, ничего, ничего...», а Дина поднялась и погладила ее по голове, утешая.
В окно постучали, появилась рыжая Юлина голова. Она прокричала, что ждет их к себе на чай с шоколадками, и девочки, одевшись, отправились в гости.
5
Вокруг стола уже сидели девушки из конной группы, накладывали себе варенье в розетки и курили, болтая о том о сем. Над головами висел оранжевый абажур с шелковыми кистями по кругу, вокруг него плавал дым. В доме быстро стало жарко. Пили чай, обсуждали, у кого какая уздечка, потом посплетничали про косолапого Борю, ушастого Мишу и рыцаря без страха и упрека Филиппа, потом вместе собрались к Варе, у которой дом был с освещенной террасой и имелся в наличии магнитофон. Договаривались, что там можно будет потанцевать.
Девушки вскакивали, то и дело выглядывали в окно посмотреть, не идет ли тренер Боря и Миша. Но никто не шел, они в конце концов обиделись и договорились, что когда те появятся, устроить бойкот. Наконец явился Миша, но сильно запоздал, и с ним никто не разговаривал. Дина догадалась, что когда делают вид, что человека вообще тут нет, точно он невидимка, это и есть бойкот. Миша ерошил длинные волосы и беспокойно заглядывал в лицо одной из девушек:
– Люда, Люда, – просил он, а она изображала бойкот. Остальных бойкотов этот Миша не замечал, а из-за Людиного очень распереживался и волосы свои теребил все сильней, точно собирался выдрать. Но никто, кроме Дины, его не видел, все беседовали как ни в чем не бывало.
– Я люблю «Ахмад» с бергамотом, – сказала Люда.
– Убью я этого Ахмада! – заявил Миша. – И Бергамота впридачу убью!
Люда прыснула, остальные тоже засмеялись, и бойкот закончился. Заявилась хозяйка и сообщила, что у Вари вовсю уже пляшут. Девушки засобирались, и вся стайка выпорхнула из дома. Обнаружился Варин дом по звукам музыки и громким восклицаньям. Гулянка шла прямо на веранде, слышно было за версту.
Настроение улучшилось, захотелось тоже кричать, плясать и веселиться. До дома оставалось несколько метров, как вдруг впереди, прямо в саду, откуда слышались музыка и радостный гомон, раздался оглушительный грохот, вспыхнул огонь, на разные голоса страшно закричали люди. Из сада вылетела доска и шлепнулась на дорогу. Раздался треск падающего дерева.
«А-а-а!» – завыл женский голос.
– Взорвали, взорвали! – надрывался мужской голос.
Люди в страхе отбегали от дома, потом, поняв, что опасность миновала, останавливались и возбужденно обсуждали.
Наконец появился Боря с черным от сажи лицом и проворчал:
– Хулиганы гребаные! Испортили праздник! – в руке у него были осколки бутылки. Он поднес их к носу, понюхал: – Зажигательная смесь, что же еще! Деревья в щепки разнесло. Хорошо еще, никто не пострадал!
Все сбились в небольшую испуганную, враз протрезвевшую кучку, курили, обсуждали ситуацию. Собрались ехать за милицией, составлять акт. Водитель пытался вывести из гаража автобус, но внезапно выяснилось, что нет бензина. То ли сперли, то ли слили, но факт тот, что ехать было не на чем.
Так и разошлись по домам, отложив на утро все разбирательства.
Юля зазвала девочек к себе. Снова пили чай с малиной, закусывая бубликами, а Юля брякала ложечкой в стакане и сетовала, что деревенский народ городских презирает и всех их считает бездельниками. Отсюда и враждебность, и слава Богу, что все еще хорошо обошлось.
Юля вышла на двор мыть в тазу посуду и что-то там напевала.
– Что ты такая? – спросила Дина Свету. – Насупленная? Что, взрыв тоже из-за нас что ли?