Сестры
Шрифт:
– Все это сообщила соседка?
– Да. Уезжала она, как понятно, к нам, в Самару, чтобы познакомиться с папочкой Соколовым. Вернулась она 25 июля. С тех пор не просыхает. Видимо, Соколов отстегнул – таки ей энную сумму, так как она еще и стала колоться. Так что, к взрыву она отношение не имеет.
– Это тоже соседка поведала?
– Нет, ребята из райотдела. К ней зачастили местные наркоманы.
– Значит, поговорить с ней не удалось?
– Обижаете. Привели ее в чувство и допросили с пристрастием. Напугали, что арестуют за причастность к убийству, она все рассказала. В Самару к отцу ей предложил поехать некий Павел.
– Так, интересно.
– Да не очень. Описание почти подходит под Павла Дохлова,
– Может, с памятью у нее плоховато?
– Да нет, все нормально. Кстати, фото Сергеева, которое вы послали по факсу, вызвало у нее куда больший интерес.
– Почему?
– Говорит, что где – то его видела, но у нее был все равно не он.
– Смутно все как – то. И не тот, и не этот.
– Самое интересное, что тот, кто ее привез в Самару, оказывается, снимал здесь квартиру и, она сказала мне адрес. Он очень интересовался привычками Соколовых и подробно расспрашивал о них и об их детях. Она говорит, что сразу поняла, что у него к этой семейке свой интерес.
– А какой?
– Ну, этого она не знает.
– В день, когда Соколовы ей указали на дверь, она пошла на квартиру, которую снимал ее любовник.
– Так она еще и спала с ним! Ему же полтинник!
– Ну и что. Говорит, что любила его. Кто их разберет, этих молодых дурочек.
– Давай, «старик», дальше повествуй.
– А дальше, в квартире обнаружилась только хозяйка, ее жилец благополучно отбыл.
– Нужно показать фото Дохлова и Сергеева хозяйке.
– Уже. Я заехал туда по дороге, она была дома. Ни в одном из них она не признала своего квартиросъемщика.
– Что же получается? Есть кто – то третий?
– Наверняка. Потому, что и соседка Прохоровой на фото не узнала никого.
– Выходит, ни тот, ни другой не убивали и не взрывали, а только занимались наследством. Тогда должен быть еще мотив, если только этот третий тоже не охотиться за этим же.
– Или же действует по чьей – то указке.
– Опять мы вернулись к начальной точке. Уже трое подозреваемых, все одного роста, одной комплекции и одного возраста. Трое из ларца, одинаковы с лица. И никаких улик.
– Что делать будем?
– Искать третьего. Не может быть, чтобы не было ни одной зацепки. Давай подумаем. Чтобы подкараулить Голованова, ему нужно было знать, что тот именно в этот день приедет в квартиру и, что он будет один. То есть, он знал, что все остальные домочадцы на даче. От кого он мог узнать такие подробности? Либо от членов семьи, либо от близких друзей, либо от сослуживцев Голованова. Члены семьи кроме как с дачниками и местными деревенскими жителями ни с кем не общаются. Правда, еще с Соколовыми и соседкой напротив Дарьей Шерман. Дарья говорила, что в день убийства видела издалека Елену Соколову, окликнула ее, но та не услышала.
– Может обозналась. Мало ли людей похожих фигурами?
– Нет. Она узнала ее плащ, весьма приметный. Сейчас, подожди, проверим сразу.
Борин набрал номер квартиры Соколовых.
– Елена Владимировна, здравствуйте, Борин беспокоит. У меня к вам вопрос. У вас есть желтый плащ – дождевик? Пропал? Как давно? Примерно в то время, когда у вас жила Прохорова? Понятно. Спасибо. Понял? Видимо дочурка позаимствовала одежку и потом забыла отдать.
– А как плащ попал к убийце?
– Она могла в нем к нему прийти и оставить там.
– Хорошо. Но, зачем нужно было ему надевать этот плащ?
– Чтобы подставить Соколову. По описанию он весьма субтильный, маленького роста. Похоже, что он всерьез взялся за обе эти семьи, Головановых и Соколовых. Возможно, в ближайшее время проявит себя снова.
Глава 30
Тогда ему срочно нужно было бежать. Мать, продав квартиру, уже уехала в Израиль, чтобы все подготовить к приезду сына. Оставалась самая сложная часть плана. Уже давно
Конечно, он боялся. В любой, даже на первый взгляд безупречной, цепи есть слабые звенья. Он боялся Дохлого. Тут пришлось рискнуть. Он долго взвешивал, стоит ли посвящать его в свои планы. И решил промолчать. Справился сам. Дохлый даже не догадывался, что Шерман уже сидит на чемоданах. То, что хитрый Пашка предусмотрел для себя отходные пути, он не сомневался. У того хватило ума не «светить» их отношения. Доказать причастность его к делу практически невозможно, Дохлов присутствовал на встречах Соколова с Самойловым только в качестве службы безопасности. Они так и планировали, если что, Дохлый уберет Самойлова, и все спишется на него. То, что он может и не успеть убрать того вовремя, Дохлый не подумал. А Шерман подумал. И, поэтому, подготовил свою «смерть».
Первые годы в Хадере, где они поселились с матерью и сыном, он жил с оглядкой на страну, которую покинул. «Проигрывал» в уме ситуации, при которых его могли бы обнаружить, и успокаивался. Такого просто не могло случиться.
Мать, пока была жива, строго следила за тем, чтобы у него не возникало даже мысли посетить Россию. Его сын хоть и знал русский язык, но не помнил свое детство, а отрывочные воспоминания о женщине, которая его родила, были заботливо стерты бабушкой. Он так и не женился, хотя, по-прежнему, любил чужих жен. Но что – то тянуло его назад. Неоплаченные «долги» и… любопытство. Ему до смерти хотелось знать, как живут те, кто был рядом с ним в той жизни. И он поехал. И взял с собой сына.
Во второй раз в жизни он пошел против материнского желания. Вернулся в Россию, а она так этого не хотела. И вот сидит в квартире своей любовницы, тупо уставившись в выключенный телевизор. Не все так быстро и просто оказалось, как он рассчитывал. Поэтому и предчувствия нехорошие появились. Уверенность в том, что ему это нужно, пошатнулась. Ошибкой было уже то, что он заехал в Оренбург к Пашке. И что его туда повело? Любопытство, что есть из себя теперь Павлуша? Увиденное не расстроило. Мелковат, правда. Ну да чего он мог достигнуть без него, Шермана? Мозги – то не купишь. Хотя бы это его последнее дело. Обычная схема – загрести жар чужими руками. И все. А проверить, так ли просто дельце с наследством, не догадался. А он, Шерман, проверил. День всего лишний потратил на пребывание в этом городе, а все узнал. И понял, что Паша – в пролете. Этот Леон, наследничек, умнее Паши оказался. И он умнее. Нечего соваться в это дело, безнадежно хоть что – то урвать. Слишком много живых потомков. На что Павлуша рассчитывал? Отнять у Леона его кусок от продажи камушков? Но и это не реально. Никто бы из владельцев не согласился продавать фамильные ценности, даже если бы не знали о завещании. Кроме Сергеева, нуждающихся среди них нет. Убивать всех претендентов? До этого мог бы додуматься только Паша и менты. Вот он, Шерман, и решил, что уберет под это дело мужей двух наследниц. Подозрение упадет или на Сергеева, или, если менты додумаются, на самого Пашу. Кто подумает на бедного «умершего» еврея?