Сестры
Шрифт:
Юрка переходил от одной своей машины к другой, а сам все поглядывал вправо. Там пять слесарей из механического цеха заменяли на соседней вальцовой машине рифленый вал гладким. Юрка поглядывал и весь кипел. Подняли вал на блоке. Ушли курить. Час целый курили. Наконец пришли двое. Поглядели на подвешенный вал, стали чесаться.
– А Макаркин где же?
Пошел Иванов искать Макаркина, сам пропал. Тем временем пришел Макаркин. Сели ждать Иванова. Всю работу можно было бы сделать в два-три часа, но видно было,- они проработают весь день.
Собрались наконец все. Взялись за работу. Работали
Юрка отнес на плече сверток свальцованной резины, остановился около слесарей. Все мускулы в нем бодро играли и пружинились. Хотелось растолкать эти вяло двигавшиеся фигуры, схватиться самому за работу, чтобы все закипело под руками, с презрением крикнуть: "Вот как надо!"
Спросил их:
– Вы сколько в день получаете?
– Пять рублей.
Юрка прикинул: пять человек,- перестановка вала обойдется заводу в двадцать пять рублей! Здорово!
– И не совестно вам так работать?
Они изумились. С усмешкою оглядели его. Макаркин помолчал и сурово спросил:
– А сам ты сколько получаешь?
– Я? Тоже пять рублей. Только я за это время 1200 килограммов резины свальцую, а вы что? Впятером один вал установите!
– Э!..
– Макаркин небрежно сплюнул сквозь зубы. Все начали зевать.
В первый раз всею душою Юрка почувствовал в этих рабочих не товарищей, а врагов, с которыми он будет бороться не покладая рук. И сладко было вдруг сознать свое право не негодовать втихомолку, а в открытую идти на них, напористо наседать, бить по ним без пощады, пока не научатся уважать труд.
Он сказал с отвращением:
– Мерзавцы вы!
И отошел.
Яро ворочал ползшую из-под валов резину, взбрасывал ее опять вверх и не слушал ядовитых шуточек и смеха на свой счет. Думал:
"Ладно уж! Не переругиваться с вами буду. Найдем против вас кое-что другое!"
Вечером с помощью Лельки он написал в заводскую газету заметку: "Как у нас в вальцовке переставляли валы", и с наслаждением перечислил поименно всех пятерых.
* * *
Весна развернулась яркая и жаркая. Деревья быстро распускались, сверкая зеленью. Носились в воздухе запахи черемухи и молодых листочков душистого тополя.
Пестро размалеванные плакаты оповещали цехи и весь заводский поселок, что в воскресенье, 12 мая 1929 года, комсомол устраивает в лесу
ПОЛИТБОЙ
на тему о пятилетке по резолюциям XVI партконференции.
Ребята уже две недели организовывались, разбивались на отряды, выбирали командиров, яростно изучали резолюции и речи вождей на конференции.
Сбор был назначен к четырем часам в саду при летнем помещении заводского клуба. Но уже задолго до четырех девчата и парни сидели за столиками буфета и на скамейках, взволнованно расхаживали по дорожкам. У всех в руках были голубовато-серые книжки резолюций и постановлений партконференции с большою ярко-красною цифрою 16 на обложке. Перелистывали книжку, опять и опять пересматривали цифры намечаемых достижений.
Лельку ребята выбрали командиром одного из "преуспевающих" взводов. В юнгштурмовке защитного цвета, с ременным поясом, с портупеей через плечо, она сидела, положив ногу на ногу. К ней теснились
Парадом командовал Оська Головастое (тот, который вместе с Юркой накрыл тайного виноторговца Богобоязненного). Затрубила труба. Оська закричал:
– Ребята! Стройтесь по взводам!..
– Подошел к Лельке.- Лелька, мой первый взвод. Твой будет второй. Третий...
Он распределял места. По лицу беспризорно бегала самодовольная улыбка. Девчата и парни строились по четыре в ряд, шутили, пересмеивались. Оська волновался. Его раздражало, что ребята держатся недостаточно торжественно.
Впереди стал военный оркестр. Грянул марш. Повзводно, шагая в ногу, колонна вышла из сада и мимо завода двинулась вниз к Яузскому мосту. Гремела музыка, сверкали под солнцем трубы и литавры, мерно шагали прошедшие военную подготовку девчата и парни, пестрели алые, голубые, белые косынки, улыбались молодые лица.
Лелька шагала впереди своего взвода и украшала весь взвод стройной своей фигурою в юнгштурмовке и хорошенькою, кудрявою головою.
Ну, понятно, по бокам, около музыки, поспешали ребятишки. Босой мальчуган со съехавшими помочами шел впереди музыкантов и дирижировал, размахивая завернутою в бумагу булкою, которой дома дожидалась маманька.
Перед мостом повернули вправо и пошли над берегом Яузы, по опушке леса. На лужайке перед лесом остановились. Оська строил взводы,- шесть взводов, по три взвода друг против друга.
– Товарищи, когда появится штаб, я скомандую: "Смирно!" Ему дано уже знать. Сейчас появятся.
Но ждали с полчаса. Наконец вдали показалась кучка людей. Оська испуганно крикнул: "Смирно!", побежал вдоль взводов, выравнивая ряды, махнул рукою оркестру.
Навстречу медному грому торжествующей музыки подходил штаб. Впереди шел товарищ, присланный из райпарткома. Лелька побледнела. Это был - Владимир Черновалов! Она не видела его уже больше года.
Оська, держа ладонь у головы, подошел к Черновалову с рапортом. Черновалов слушал с серьезным лицом, тоже с рукою к козырьку. Потом обошел фронт. Увидел Лельку, радостно улыбнулся, приветливо кивнул головой. Остановился перед взводами и громким, властно звучащим голосом сказал речь. Что политбой устраивается на тему "Пятилетка". Сказал о великом значении пятилетки, о грандиозном шаге к социализму, который делает ею наша страна. Что каждый комсомолец должен знать весь план пятилетки как свои пять пальцев. В нынешнем политбое они и должны выявить свои знания.
– Да здравствует социализм! Да здравствует ВКП! Да здравствует ленинский комсомол!
Закричали "ура", оркестр заиграл "Интернационал", все запели. Каждые два состязающихся взвода промаршировали в намеченные для них места.
Взвод Лельки и состязающийся с ним взвод Оськи Головастова расположились на покатой лесной полянке. Члены штаба разбились на тройки для руководства состязанием. В тройке, которая должна была судить Лелькин и Оськин взводы, был Черно-валов, потом еще какой-то толстый товарищ из райкома и Бася (она давно уже была в партии).