Сеть дронов
Шрифт:
Опасный, он манил и пугал. Манил удачей, выпавшей немногим, сумевшим отыскать редкий артефакт, разбогатеть или стать знаменитыми. Манил духом неизведанного, романтикой странствий и приключений. Манил новыми встречами с новыми, интересными людьми. Манил и самой опасностью, что затаилась в темноте подземелий и среди минных полей. Пряталась, поджидая свою жертву. Била из-за угла, в упор пулеметными очередями, травила разъедающим газом, разрывала миной-ловушкой и заваливала камнями рухнувшего свода, сжигала огнеметами, топила в болоте, парализовала высоковольтными разрядами.
Часто тела дронов доставлялись
Их использовали не только в качестве учебных пособий для обучения новичков и повышения уровня ветеранов. Главное — их изучали специалисты в лабораториях Полигонов, делавшие выводы по характерам повреждений о надежности дронов, об их способности противостоять агрессивной среде, об их живучести. Они меняли конструкцию и программные прошивки, постоянно совершенствуя их. Они выдавали рекомендации по использованию возможностей дронов. Учились люди, учились дроны.
Все были довольны — кто-то получал хорошую прибыль, а кто-то отличную игрушку. И очень многие получили новую жизнь.
Пробежавшись по списку Полигонов, Алекс уверено выбрал Северный Полигон. Ну, во-первых, это был его любимый полигон, он здесь учился, и здесь ему нравилось больше всего. Во-вторых, только здесь у него был свой дрон. Ну, и в третьих, здесь был Кузнец. Собственно, это и было самым главным.
Кузнец держал на Северном российском Полигоне механические мастерские и был абсолютно незаменим в вопросах ремонта и тюнинга дронов. Был он одним из лучших инженеров-механиков, энтузиастом своего дела, и о дронах знал всё. Ни кто не знал его истинного имени и лица, но поговаривали, что он занимался еще разработками советских Луноходов, а посему времени ему должно было быть очень много, хотя в общении с ним это никак не ощущалось.
Ко всем Кузнец относился одинаково хорошо, почти ни кого не выделял, и почти ни кому не отказывал в ремонте или технической консультации. А по тому, что застать его можно было на Полигоне в любое время, создавалось впечатление, что он живет в Сети в образе дрона. Поговаривали, так же, что де сам Кузнец уже давно не человек в виде тела с руками и ногами, а просто человеческий мозг в банке с физраствором, к которому подключен интерфейс связи с дроном. Говорили даже, что эта банка, то есть сам Кузнец, стоит у него в подвале мастерских за семью замками.
Во всех форумах и тусовках, во всех научных и околонаучных конференциях был Кузнец хорошо известен и уважаем. Авторитет его был огромен и непререкаем. Его цитировали, на него ссылались, его мнение часто оказывалось единственно верным.
А ещё главным было то, что не только Алекс знал Кузнеца, но и Кузнец знал Алекса. А значит, был шанс, что его выслушают и поймут. И, возможно, помогут. По крайней мере, надежда на это и привела его сюда.
С Кузнецом он познакомился более двух лет тому назад, кода начинающий дроннер Алекс, в своём стремлении попасть на Остров, проявлял редкостное упорство и рвение в освоении всех дисциплин и упражнений, проводившихся в учебных группах Северного Полигона.
Однажды, отрабатывая со своей группой прохождение полосы препятствий, на участке с автоматическим пулемётом, вместо того, чтобы обползти его по слепой зоне, как было положено по
— Во-о-от, господа! — сказал инструктор, невозмутимо постукивая себя прутиком по голенастой ноге, — вот вам наглядный пример того, к чему приводит недооценка ситуации и переоценка своих возможностей. Вам же, молодой человек, лучше всего в данный момент, покинуть модуль и сходить в туалет сменить себе памперсы.
Группа злорадно-весело заржала, а Алекс, от обиды и огорчения не нашёлся что ответить. И только дёргал и дёргал своего дрона, судорожными рывками одной, оставшейся ноги, стараясь отползти от рассвирепевшего пулемёта.
Потом его, с гиканьем и смехом, тащили по центральной аллее к механическим мастерским, и всё уговаривали прервать связь и выйти из модуля.
— Ну, какой тебе интерес, — говорил инструктор, — смотреть, как твоего дрона будут препарировать? Что за мазохизм, в конце концов! Выйди, отдохни, глотни пивка, а как всё починят, войдёшь снова. Или можешь взять себе нового учебного дрона, в конце концов…
Но Алекс упрямо молчал, и только потихоньку елозил остатками ног, ощущая при этом не то что бы боль, а какое-то сильно неприятное чувство, вроде только что отрезанных ногтей.
Потом были долгие два часа. Два часа Кузнец, своими крепкими, особой сборки, манипуляторами, являющими собой почти точную копию человеческих рук, потрошил Алексова дрона. Долго и тщательно вычищал из корпуса остатки выломанных ходулей, вставлял новые, закручивал, смазывал, настраивал. Неслышно бурча себе под нос одному ему ведомые мелодии, брякал железными инструментами, рассматривал световые всплески на экране осциллографа, разъединял и вновь соединял разъёмы, и ни о чем с Алексом не говорил. А Алекс, зачарованный этими его почти колдовскими действами, молчал все эти долгие два часа, не обрывая связи. А в конце, когда Кузнец, вытирая руки чистой ветошью, удовлетворённо похмыкивал, осматривая плоды своего труда, не вытерпел и сказал:
— Я буду беречь своего дрона, и постараюсь больше к вам никогда не попадать!
На что Кузнец хмыкнул громче обычного, ласково потрепал его по спине, и легонько подтолкнул к выходу из мастерских. И всё.
Далее, как водится, слова своего он не сдержал, и бывать на столе у Кузнеца приходилось ему частенько. Правда, по мере обучения, всё реже и реже. И дрона своего, если уж не берёг, то, по крайней мере, оберегал. И старался не покидать его во время ремонта. Такая вот заморочка была у него, что казалось ему, что если покинет он дрона своего, то совершит этим какую-то подлость по отношению к нему, вроде предательства.