Сети Культа
Шрифт:
Он не выразил согласия. Скорее наоборот, на его лице отразился ярый протест, который он тоже не высказал.
– Просто, – Мальстен помедлил, прежде чем продолжить, – я много раз думал, как повернулась бы судьба моей семьи, будь я человеком. Матери не пришлось бы нанимать Сезара, чтобы меня обучить. Колер не нагрянул бы в Хоттмар, родители остались бы живы, и, возможно, никогда не было бы Ста Костров Анкорды…
Он замолчал. Невеселая улыбка вновь заставила глубокую ямочку показаться на его левой щеке.
Аэлин глубоко вздохнула. Ее лицо выражало только сочувствие.
– Ты прав.
Аэлин ожидала, что дальнейшую цепочку событий – знакомство с Грэгом и с ней – он достроит самостоятельно и повеселеет. Ей этого хотелось. Однако Мальстен, как ни странно, помрачнел пуще прежнего и продолжил путь. В его движениях засквозила легкая нервозность, которую он обычно себе не позволял.
– Зато сам цирк не изменился бы, – буркнул он. – Думаю, рано или поздно Бэс все равно привлек бы данталли к работе, как сделал это сейчас.
Аэлин усмехнулась, услышав в его голосе недвусмысленные шипы ревности. Она помнила рассказ о видении. В нем он упоминал некоего данталли по имени Дезмонд, который сейчас находится при Бэстифаре. Говоря о нем, он держался нарочито холодно. Теперь Аэлин понимала, почему.
Она остановилась, сложила руки на груди и с понимающей ухмылкой уставилась на Мальстена.
– Ты поэтому так усиленно избегаешь говорить о Малагории и о цирке? Ты скучаешь, верно? И сейчас, когда узнал про другого данталли, ты ревнуешь?
Мальстен обернулся, и его лицо показалось Аэлин бледнее обычного.
– Вот теперь даже не отпирайся! – с удивительным восторгом воскликнула она. – Этот взгляд оскорбленного художника! С тебя сейчас можно картины писать. Так и вижу броское название: «Как ты посмел заменить меня?!».
Мальстен опустил взгляд.
– Просто я думал, что… – Он нахмурился и покачал головой. – Боги, что бы я там ни думал, это выставит меня в ужасном свете. Ты права, я скучаю по цирку. Хотя, когда бежал из Малагории, был уверен, что быстро забуду о нем.
Аэлин осторожно приблизилась к нему, чувствуя, что он готов на откровенный разговор.
– Теодор говорил, что поначалу ты не хотел там работать. Или я путаю?
Мальстен смотрел в неопределенную точку пространства, его мысли уже погрузились в далекие воспоминания, то и дело заставлявшие его хмуриться.
– Не путаешь, – ответил он. – Поначалу затея Бэса с цирком показалась мне не менее безумной, чем то, как он обставил наш побег из дэ'Вера… – Назвав родную землю Аэлин, Мальстен осекся, но, не услышав никаких изменений в реакциях спутницы, продолжил: – Я никогда прежде не задумывался о том, чтобы управлять цирковыми артистами. Но Бэстифар был уверен, что именно этим я занимался во время сражений.
Аэлин кивнула и решила придерживаться прежней стратегии.
– Теодор говорил, Бэстифар видел в тебе художника.
– Да, он часто меня так называл. – На лице Мальстена появилась ностальгическая усмешка. – Когда мы сбежали из дэ'Вера, я не предполагал отправляться в Грат, не хотел быть на иждивении у наследного принца Малагории. Но, сказать по правде, мне некуда было больше идти.
Его речь смахивала на оправдание, и Аэлин решила подтолкнуть его к рассказу, пока он сам этого не заметил:
– И ты решил приступить к работе в цирке сразу, как прибыл?
– Не сразу, – повел плечами Мальстен. – На самом деле, Бэс меня с этим не торопил. Он ждал момента, когда я сам захочу проявить свои способности на арене.
– Удивительная деликатность для аркала, – буркнула себе под нос Аэлин, чем заставила Мальстена поморщиться.
– Возможно, он был бы более нетерпелив, если бы не визит Колера в Грат. Мы тогда, кажется, около месяца пробыли в Малагории. Может, чуть меньше… дорога из дэ'Вера отняла много времени.
Аэлин изумленно приподняла брови.
– Бенедикт приходил за тобой в Грат? – воскликнула она.
– Представь себе.
– Но ведь в Малагории Культ не имеет никакой власти. На что он рассчитывал?
– На мою ненависть, я полагаю, – нарочито небрежно ответил Мальстен. – Он хотел спровоцировать меня на агрессию, которая бы развязала ему руки. Должен признать, если бы не Бэс, у него бы это получилось.
Аэлин покачала головой и сочувственно вздохнула. Мальстен скептически прищурился.
– Колер в Олсаде предпочел не рассказывать тебе о своем провале? – спросил он, и задать этот вопрос без яда не получилось.
Аэлин скопировала его выражение лица.
– Прекрати. Ты говоришь так, будто за тот день в Олсаде я стала его союзницей.
– Какое-никакое уважение ты к нему испытываешь, разве нет?
Аэлин закатила глаза.
– Это не значит, что я разделяю его взгляды и одобряю его методы. Я на твоей стороне, не забыл? – Она предупреждающе ожгла его взглядом, но быстро смягчилась, не желая упускать возможность услышать о Малагории. – Послушай, я знаю, что ты ненавидишь Бенедикта. Более того, я знаю, что ты имеешь на это полное право. Но, прошу тебя, не вымещай эту ненависть на мне за одно то, что я провела день в его компании. Прикрывая твою спину, между прочим!
Мальстен сжал губы в тонкую линию.
– Прости, – не без труда произнес он. – Ты права…
– Давай просто забудем о нем, хорошо? – мягко предложила Аэлин. – Мы ведь говорили о цирке. Я так понимаю, после этого неприятного визита прошло некоторое время, прежде чем ты приступил к работе?
Переключиться на воспоминания о цирке было трудно: из головы никак не шел рассказ Колера о казни в Хоттмаре.
– Да, чуть меньше месяца, – рассеянно отозвался Мальстен. – Не могу сказать, что у меня возникло желание проявить себя на арене, я ведь понятия не имел, что от меня требуется. Это Бэстифар не видел разницы между управлением Кровавой Сотней и цирковым представлением, а для меня второе было чем-то неизведанным и даже пугающим. Но после визита Колера я понял, что должен отрабатывать свой приют в Грате, и пришлось приниматься за работу.