Севастопольская хроника
Шрифт:
Стоя перед «батькой», матросы переминаются с ноги на ногу – им неловко покидать больного командира, с ним столько было пройдено троп в крымских горах! Капитан-лейтенант Вихман хорошо понимает своих бойцов. Отбросив формальности субординации, он обнимает каждого. Матросу-разведчику, совсем еще юноше, но рослому парню Веретенникову пришлось нагнуться, чтобы попрощаться с «батькой».
С невысказанной тоской смотрит командир вслед уходящим к Севастополю матросам.
На дороге из Ялты через Байдары потоки машин текут в сторону Севастополя. Обочины засорены немецким имуществом. В потоке войск идут и «лесные матросы». То тут, то там видны бушлаты, бескозырки, трофейные автоматы дулом вниз, гранаты на поясах и широкий матросский валкий шаг.
Автомобили, мотоциклы, пароконные повозки, всадники, артиллерийские упряжки – все катится, все двигается к Севастополю. Гул металла покрывает гул голосов. Синь неба спорит с синью моря. В горах на самой маковице сверкают белые снега. Ниже зеленеют альпийские луга. Еще ниже желтым пламенем бушует цветущий кизил. В небе проносятся самолеты.
Идет могучая армия могучего народа. Недалек Севастополь. Мне вспоминается, как молча, со слезами на главах мы покидали его два года тому назад, как клялись вернуться, как принимали наказ умирающих отомстить гитлеровцам за Севастополь…
Улица генерала Петрова
…Только под Севастополем стало ясно, что тут понастроили немцы за двадцать два месяца оккупации Крыма. Минные поля, колючая проволока, волчьи ямы и надолбы преграждали подходы к каждому обводу обороны. Сотни орудий, пулеметов и минометов встречали наши войска из стальных и железобетонных гнезд.
Попытка прорваться в город с ходу обошлась дорого нашим войскам, и командование приняло решение взломать немецкие укрепления тяжелой артиллерией и ударами бомбардировочной авиации.
Весь конец апреля и в первые дни мая 1944 года по пыльным дорогам Крыма тянулись к Севастополю пушки осадной артиллерии, а на полевых аэродромах, главным образом в районе Сарабуза, сосредоточивались самолеты авиации дальнего действия. Подвозились снаряды и бомбы крупного калибра.
Пока подтягивалась осадная артиллерия и готовилась авиация, я решил воспользоваться передышкой и поехать в штаб фронта – проинформироваться в штабных кругах. К сожалению, мне не удалось встретиться ни с командующим фронтом генералом Толбухиным, ни с начальником штаба.
«Кругам» в эти тихие на передовой, но горячие в штабах дни было не до нас!
В какой-то раз я снова пожалел о том, что нет здесь генерала Ивана Ефимовича Петрова.
Он даже в самые тяжелые дни обороны Севастополя, да и во время штурма Новороссийска и в считаные часы перед высадкой десанта через Керченский пролив находил время и для нас, журналистов.
Отзыв Петрова в Ставку был неожиданным для корреспондентского корпуса.
Это случилось в марте, всего лишь за месяц без малого до начала кампании по освобождению Крыма. Я пишу «кампании» не из-за любви к старомодной военной терминологии, а для того, чтобы читателю стало ясно, что освобождение Крыма и Севастополя – не было эпизодом в наших масштабных, наступательных операциях весной 1944 года. Ставке было хорошо известно, что противник, отступая под сокрушительными ударами советских войск, не сдаст без боя Крым из-за его стратегического положения. Полуостров был отличным плацдармом для нанесения ударов во фланг нашим войскам, стремительно двигавшимся к границам Европы.
Только круглый дурак мог не понять этого, а в гитлеровском авантюристическом командовании было немало и талантливых генералов. Было ясно, что Крым немцы будут держать, не считаясь ни с какими потерями.
Поэтому Ставка решила сокрушить силы 17-й гитлеровской армии генерала Руоффа, укрепившейся в Крыму, силами двух фронтов: 4-го Украинского с севера и Северо-Кавказского с востока, через Керченский пролив. Войсками 4-го Украинского командовал генерал армии Толбухин, Северо-Кавказского – генерал армии Петров…
Генерал Петров шел сюда от самого Каспия. Оборонительные бои на Тереке, а затем ожесточенные сражения на Кубани, где особенно тяжкими были бои на «голубой линии», безумная храбрость в штурме Новороссийска и неотступное, почти «на пятках противника» продвижение к Керченскому проливу через Тамань и, наконец, высадка десанта на Крым доказали, и при том блестяще, ошибочность сложившегося в генштабистских кругах мнения, что Петров – «генерал обороны».
Путь от Каспия до Крыма – свидетельство мастерства генерала как полководца наступательного стиля. Его войска пошли бы и дальше, но, к сожалению, погода (в мужестве и воинском мастерстве недостатка не было!) не позволила сразу после высадки десанта перебросить через пролив основные силы фронта и, не давая очухаться врагу, развивать наступление.
В течение всей каверзной зимы 1943/44 года Петрову пришлось расширять и укреплять плацдармы на крымской земле, с тем чтобы весной, когда успокоится пролив, обсохнет земля и расплывшиеся дороги станут проезжими, начать то самое наступление, которое, теряя порой терпение, ждала от него Ставка.
В марте сорок четвертого кончилась ненастная погода. Перестал ворчать пролив Керченский. На рыжих холмах Крыма высыпала нежная зелень. Поголубели воды Азовского моря. Все было готово к началу стремительного и всесокрушающего удара.
Начинать его должен был 4-й Украинский фронт, а дня через два в дело вступать предписывалось Приморской армии, и вот тут на Таманский полуостров неожиданно прибывает генерал армии Еременко, а Иван Ефимович Петров садится в самолет и отправляется в столицу, в распоряжение Ставки.
Мы ломали голову, чем вызвана эта замена. Ну, хорошо, рассуждали мы, Петров на весь зимний период застрял у Керчи, не мог продвинуться дальше. А разве в других местах такого не бывало! Задержка у Керчи – не причина. Пусть любой другой генерал попробовал бы взять Крым с Таманского полуострова, когда у десантных войск резервы и все снабжение – позади, за неспокойным проливом, а коммуникации под непрерывными ударами противника! Да ведь и история не сохранила нам ни одного поучительного примера, когда бы Крым был взят со стороны Тамани. Если посмотреть на карту, то полуостров похож на бутылку, горлышко которой приходится на Перекопский перешеек. И вот, когда наступающие войска принимаются «открывать» это горлышко, тогда и противник начинает эвакуацию своих войск из Восточного Крыма. Это, вероятно, знал и Генштаб. Значит, снятие с поста командующего вновь образованной вместо Северо-Кавказского фронта Отдельной Приморской армии генерала Петрова имело какую-то другую причину. Причина та (другая) действительно была, но мы, военные корреспонденты, в то время о ней лишь строили догадки.
Новому командующему генералу Еременко досталась не только готовая к наступлению, но и ожесточенная сидением у пролива армия. Сидение это длилось утомительно долго и в чрезвычайно неблагоприятных условиях: войскам, которые накапливались у пролива для переброски на крымскую землю, нужно было кроме боеприпасов, горючего, медикаментов, продуктов доставлять еще и воду – на Тамани ее не было.
И доставляли. Из Темрюка!
Немалая часть грузов перебрасывалась через пролив на крымскую землю десантным войскам.