Север. Цитадель
Шрифт:
Так что в каком-то плане нам с братом ещё повезло — нас сослали на Север, но формально сделали правителями, а не сексуальными игрушками предателей. О, конечно, Император рассчитывал вскоре и от нас избавиться, но как я уже говорил — брат истинный представитель нашего Дома. В нём соединилось всё лучшее от обоих родителей — дурманящая красота матери и изворотливый ум отца. Теперь Иллири не просто осколок некогда могучего Дома, но реальный Герцог, сила, с которой приходится считать и Императору. Конечно, свою немаловажную роль сыграла и поддержка со стороны Северных Домов,
Внезапно стекло вздрогнуло и помутнело — целая горсть снежинок ударилась с той стороны. Просто неожиданный порыв ветра или напоминание Льдов? Ну да, без них даже со всем умом Иллири нам было не выжить.
И всё же, как красив снег! Хаотично скачущие мысли о прошлом и настоящем Дома, полностью растворились в разглядывании причудливых узоров, вырисовываемых на тонком стекле. Каждая снежинка — это самостоятельное произведение искусства — полное и совершенное в своей изящной симметричности…
— Любуешься?
Голос брата застал меня врасплох. Как он…? Хотя, чему я удивляюсь — Иллири он такой, лучший во всём. Что-то я совсем раскис с этими мыслями о прошлом. Надо брать себя в руки:
— Привет, брат. Любуюсь. Холодно, но красиво.
Иллири подошёл, и остановился лишь, когда приблизился вплотную, так что край его кителя коснулся плеча.
— А почему грустишь?
Н-да, закрывайся не закрывайся, а брат меня читает на раз.
— Да так, перебирал в память уроки истории и политики.
— Империя, Клан?
— Да, а еще конкретно наша семья. Всё как-то нескладно получилось… Отец слишком на многое замахнулся?
— И да, и нет. С одной стороны, он лишь хотел вернуть утраченное, и то не в полной мере. С другой… С другой — допустил непростительный просчёт, так что всё закономерно.
— мы с тобой не просчитаемся?
— Кто знает… Всегда есть шанс проиграть, но разве от этого Игра не становится интересней?
Я отвернулся от окна лишь для того, чтобы увидеть, как брат меня рассматривает, хмурит брови, а потом проводит рукой по моей косе:
— У тебя опять полный бардак с волосами!
Ну да, руки нянечку уже совсем не слушаются, а сам я способен заплести только такое безобразие. Но брату мои оправдания были не интересны, он несколькими резкими движениями сдёрнул шнурок и расплёл мои волосы.
— Повернись.
И это совсем не просьба, а приказ, так что послушался я беспрекословно — встал на колени на низком подоконнике и повернулся всем телом к окну. Расчёска уже в руках брата, и он вновь творил волшебство, но на этот раз поясняя свои действия:
— Запомни, коса — это важная часть твоего облика. По тому, как она заплетена, можно сделать вывод о твоих намереньях, настроении, положении, интересах, много, о чём. Чем проще коса, тем более агрессивное настроение ты показываешь — мол, нет времени ни на что, кроме действий. Для инкуба — это равнозначно походу на войну, только там допускаются такие простые плетения как у тебя сейчас и то, по большей части для рядовых воинов. Для элиты даже разгар битвы — это не повод забывать о приличиях. А они требуют соответствующего
Брат всё говорил и говорил, посвящая меня в тонкости инкубского этикета, при этом ни на секунду не прекращая возню с волосами. я опять плыл и ничего не мог с этим поделать, похоже, что кожа на голове у меня просто ужас, какая чувствительная! Его прикосновения, даже то, что он периодически достаточно чувствительно дергал меня за отдельные пряди, всё это сводило с ума и затягивало в какие-то странные грёзы наяву. Мне казалось, что моё тело становится легче воздуха, что кожа ещё более тонкая и прозрачная, чем в реальности, что еще немного, и я взорвусь ярким снопом белых искр, рассыплюсь в воздухе, смешаюсь с падающим снегом и вольюсь в саму суть этих льдистых земель. Меня не станет, но одновременно с этим я буду всем и вся, я буду всемогущим и единственным, я буду…
Грёзы были прерваны бесцеремонно и безапелляционно — Наставник решил присоединиться к нашей тесной компании:
— Что здесь происходит!
К двери мы обернулись вместе с братом, он, всё еще не выпуская почти доплетённую косу из рук.
— Владыка Тайзен? В чём дело?
— В чём дело?! Да сила сходит с ума! Нити все звенят и дёргаются, я камин хотел разжечь, а вместо этого спалил в Бездну почти всю комнату! Вы что тут творите?!
Первый раз я видел Владыку таким — не просто эмоциональным, а не контролирующим себя. Он на нас орал, громко и грозно, как хозяин псарни на нашкодивших щенков! Это было так поразительно, что вопрос вырвался сам собой:
— мы тут причём?
— А ты думаешь, где центр возмущений?
— Где?
Признаю, тупой вопрос, можно было уже и догадаться, но неожиданность всей этой ситуации не давала толком осмыслить происходящее. А у Наставника окончательно сорвало крышу:
— ТУТ! Бездна вас забери! Прекратите немедленно или вся Цитадель сгинет с лица земли!
Опа! Я понял, о чем он. Буря в нитях. Это страшно, нет, это чудовищно, это катастрофа! Я читал о таком, если её не успокоить, не унять, то взбесятся все формулы — и статичные и динамичные, тогда я нам не завидую. Во-первых, Цитадель процентов на девяносто состоит из силы, во-вторых, мы сами наполнены частичками магии, а тут набирает обороты магическая буря!
Я потянулся к внутреннему зрению, как учил Владыка и о чудо! Впервые за всё это время я смог увидеть их! Нити! Они были повсюду, они тянулись ко мне, переплетались, извивались как змеи и целым клубком входили в грудную клетку. Это было прекрасное и одновременно жуткое зрелище — нити необходимы для плетения формул, но такой тесный контакт с ними равносилен самоубийству!
— Чёрт! Как это остановить?!
Этот перепуганный хрип — мой голос? Видимо Наставник понял, что я всё уже сам увидел, так что его глаза поначалу еще сильнее округлились, потом он вдруг совершенно успокоился и уже своим обычным, учительским тоном начал давать указания: