Северная граница
Шрифт:
— Прекрасно, теперь ты за меня решаешь, что мне думать. Учти, сотница, я сыт твоим поведением по горло, — строго предупредил он. — Что ей снилось? — в третий раз спросил он.
— То же, что и ночью. Дракон алерцев, — сдалась Тереза. — Она говорит, будто он живой.
— Что-нибудь еще?
Комендант с трудом владел собой. Было в этой прекрасной воительнице нечто такое, из-за чего ей хотелось оторвать голову…
— Битва. Помнишь, что она рассказывала, господин? Мол, те сны, которые сбываются, опережают события на пять дней… Так вот, похоже, все сходится. Сколько времени прошло после ее последних видений? Тот сон был под утро, а сейчас еще светло… И тамтоже могло пройти полдня. Большая битва золотых с серебряными только-только закончилась, —
Он даже наклонился к ней, и она вдруг поняла: это не обычные расспросы. Амбеген чего-то добивается. Хочет услышать что-то определенное!
— Рядом?.. — подсказал он.
— А рядом с ними — чужих солдат, — выпалила Тереза. — Только тут… Нет, не получается. Это ведь не могли быть…
— Как выглядели те солдаты? Почему она решила, что они чужие?
— На их конях были желто-синие чепраки, — она развела руками, — так что на солдатах, под плащами, наверняка такие же мундиры. Но здесь ни у кого нет такой конницы, а речь может идти только об отрядах его благородия Линеза. Только у них…
Она замолчала. Амбеген сел на стол и скрестил руки на груди, искоса поглядывая на нее.
— У них желто-синие мундиры, а под седлом синие чепраки, — сказал он. Синие с желтой каймой. Розово-желтые мундиры у них были раньше, еще недавно.
Тереза вытаращила глаза.
— Линез дал своим людям новые цвета, поскольку недорого купил хорошее синее сукно. У легиона образовались излишки. А желтого у Линеза большие запасы, — объяснил надсотник. — Он говорил мне об этом в Торе, поскольку это важный вопрос — как опознать его солдат… Не правда ли, сотница? Когда началась война, он примчался сломя голову, но мундиров не захватил. Однако потом созвал отряды со всех своих владений… они-то сюда и прибыли, привезя с собой новые цвета. Никто в Эрве об этом не знал и не мог знать… Агатра в самом деле пророчица. Скажу еще кое-что: лично она никак не влияет на события, лишь предвидит их. Можешь ее успокоить.
— Откуда… откуда ты знаешь, господин? — ошеломленно пробормотала Тереза.
— Поскольку это я, а не она стал причиной появления там солдат Линеза, — совершенно спокойно объяснил он. — Я послал гонцов… Впрочем, нельзя сказать, что послал, они ведь, кажется, только выезжают с заставы. Что ж, по крайней мере, мне теперь известно, что до места они доберутся, довольно подытожил он. — И что Линез вышлет подкрепление.
Тереза смотрела на коменданта, и в ней вновь нарастало чувство глубокого стыда. Она-то считала, что коменданта совершенно не интересует то, что творится с Агатрой, а ведь бред девушки слишком смахивал на правду. Но Амбеген тем временем нашел способ доказать истинность странных снов. Он не ждал, но действовал, прекрасно понимая, что делает и чего хочет добиться.
— Прости, господин! — пылко воскликнула Тереза, почти безотчетно, от всей души. — Я… Ну и командир! — вырвался у нее по-детски восхищенный возглас.
Комендант невольно улыбнулся, ибо слова ее не были дешевой лестью. При всех своих недостатках эта девушка, похоже, понятия не имела, что такое подхалимаж.
— Мы выходим в поле, Тереза, — сказал он, снова голос его стал серьезным. — Отправляемся сегодня же — вся конница, вся легкая пехота. Здесь остаются только тяжеловооруженные пехотинцы. Обоз, самое большее, в двух днях пути отсюда, может, в трех, не больше. К ним я тоже послал гонцов, они заберут клин конницы, а сопровождать обоз будут два клина лучников. Ничего не поделаешь. Под ударом большого отряда алерцев обоз, так или иначе, погибнет, а от малых сил пехота отобьется… Конники из обоза проведут для нас разведку, мы пойдем в том направлении. С собой берем все запасы, топорникам останется ровно столько, чтобы не помереть с голоду до прихода обоза. Если же он так и не появится, все равно экономить больше нечего, придется убираться отсюда, поскольку больше без жратвы сидеть нельзя. Распорядись.
Пыл Терезы неожиданно угас.
— Но, — неуверенно промолвила она, — Агатра говорила, что сбываются только… дурные сны. А если?..
— Я не верю в сны, — заявил комендант, словно прикидываясь дурачком.
— Но… как так? — ошеломленно спросила Тереза.
— А вот так, — отрезал он. — Агатра идет с нами, и если эти ее «драконьи» видения сбудутся, это может плохо кончиться не только для нее… В том, что эта каменная статуя живая и действует на стороне алерцев, я предпочитаю убедиться в поле. Не можем же мы сидеть на заставе и ждать, когда нас сметут? Как думаешь?
Тереза наклонила голову:
— Ну… ну да!
Рассуждая все с той же холодной, неумолимой логикой, комендант продолжал:
— Однако прежде всего я считаю, что она видит лишь то, что может случиться и что наверняка случится… На событие случайное, такое, как потеря ножа, или неизбежное, такое, как смерть умирающего, невозможно каким-либо образом повлиять. Но поражение в бою не является неизбежным, как и само сражение не происходит случайно. Естественно, в ходе его может возникнуть стечение неблагоприятных обстоятельств, но такое возможно в любом сражении. Мне теперь что, вообще в бой не вступать? Нет, Тереза. У меня хорошие солдаты, и я умею ими командовать. Если произойдет нечто непредвиденное и я не смогу ничего поделать, причиной тому будет вовсе не сон Агатры, а только трусость солдат или мой просчет. Вот истинные причины поражения, и вещие сны здесь ни при чем.
Он хлопнул ладонью по крышке стола, на краю которого продолжал сидеть.
— Эта война с самого начала — одна большая ошибка, — добавил он. — Мы пытаемся совершить невозможное — защитить десятки разрозненных селений от врага, который сосредоточивает свои силы там, где считает нужным. Вражеская армия сидит в самом центре Армекта, а мы по-прежнему делаем вид, будто существует некая условная граница, все еще бегаем от деревни к деревне, от рощи до рощи, словно речь идет об игре в прятки с какой-то стаей. Таким образом собранную в кулак армию не победишь, — он выставил перед собой тяжелый кулак, — ведь она наносит тщательно продуманные, точно отмеренные удары… Если серебряные алерцы и в самом деле солдаты, как считает Рават, то они над нами попросту смеются! Но теперь, Тереза, ударим мы… Мы выберем и время, и место. Все, хватит! — Он слез со стола. Подготовиться к выходу, выступаем как можно скорее! Накорми людей и коней досыта. Чтобы успеть туда, придется днем и ночью продираться сквозь снег, и оттепель тут не слишком поможет… Давай, убирайся с глаз долой.
— Так точно, господин!
В дверях она чуть не столкнулась с солдатом.
— Золотая стая! — доложил замерзший, промокший часовой. — Небольшая, ваше благородие!
— С сегодняшнего дня против золотых не выступаем, — сказал Амбеген, сражаемся только с серебряными.
Солдат застыл, приоткрыв рот.
Через открытую дверь видны были падающие с крыши капли. Продолжало теплеть.
13
Погода совершенно переменилась; мороз ушел, не вернулся даже ночью. Снег пополам с водой хватал людей и лошадей за ноги, но легко проминался, и тяжелей всего приходилось тем, кто шел впереди. Те же, кто шел в конце, шагали по ровной, плотно утоптанной десятками ног дороге. Чтобы скорость не падала, Амбеген заставлял торившие путь отряды выкладываться до конца, после чего сменял их, отправляя в конец колонны. Таким образом он разумно распределял силы легионеров и вместе с тем двигался вперед достаточно быстро, чтобы… позволить себе избрать более длинный путь.
Непосредственно перед тем, как покинуть заставу, комендант вдруг изменил свое решение и приказал топорникам готовиться к выходу. На вопросы Терезы он отвечал кратко: «Потом!» Сотница повторяла этот ответ младшим офицерам, они же, в свою очередь, — солдатам. А тем временем они покидали Эрву, оставляя ее абсолютно пустой! С собой забирали остатки припасов, всех вьючных и запасных лошадей, всех больных и — понятное дело — весь обслуживающий заставу люд: ремесленников, девушек с кухни… Эрву снова бросали на произвол судьбы!