Сеятель бурь
Шрифт:
– Так, – я схватил Тишку в охапку, и мы с Лисом ринулись к крыльцу ратушной башни, – игры клоунов, похоже, окончились! Вот занавес и поднят!
Вдоль Невского проспекта, опустив пики, неслись уланы в сдвинутых набок польских конфедератках [50] . Бивший с Балтики осенний ветер трепал флюгерки на пиках, и воинственный клич не оставлял сомнений, для какого парада из Царского Села примчались сюда эти всадники. Сбившиеся на плацу у собора измайловцы, подгоняемые криками младших офицеров, начали было строить каре, но чересчур суматошно и без особого
50
Польские шляпы с квадратным верхом, элемент формы улан.
– Обложили! – ревел впавший в панику народ, откатываясь назад от Дворцовой площади. Со стороны Невы, сколько видел глаз, двигались всадники корпуса Понятовского. С Садовой, Михайловской, Думской улиц и Екатерининской набережной, развернувшись в колонны по три, к месту венчания мчали эскадроны под алым знаменем с серебряным орлом.
– Вот это номер! – пробормотал Лис. – Вот это мы конкретно лоханулись!
Проезжающий мимо уланский хорунжий, заметив нас на ступенях крыльца у запертых дверей башни, придержал коня и, направив мне в грудь наконечник пики, резко выкрикнул:
– Кто есть той пан?
– Я граф Турн. – Моя рука отвела стальное острие в сторону. – Друг принцепса Спартанского. А это мои люди! Я требую доставить нас к маршалу Понятовскому!
Оценив уверенный тон и парадный мундир австрийского образца, улан кивнул и, приказав что-то следовавшему позади жолнеру, дал шпоры коню.
– Следуйте за мной!
Тот, к кому были обращены слова умчавшегося офицера, остановился перед нами и для облегчения понимания ткнул себе в грудь и задвигал пальцами, демонстрируя быстрое движение ног.
Маршал Понятовский расхаживал по драгоценному паркету Зимнего дворца, звеня серебряными шпорами и от волнения покусывая длинный, тронутый сединой ус. Его затянутая в белую лайковую перчатку рука уверенно лежала на эфесе маршальской сабли, украшенной головой разъяренного льва. Крест Гетайра Доблести брильянтового венка подрагивал на его груди в такт шагам, пуская зайчики в глаза офицерам свиты.
– Ваше высочество, – один из соратников наследника Речи Посполитой, сменивший нашего провожатого, вытянулся во фрунт перед командующим, – к вам просятся какие-то господа. Один из них именует себя графом Турном.
– А, это вы. – Понятовский двинулся в мою сторону. – Какие новости?
– Я был в соборе во время венчания. Это было ужасно! Император Павел, кажется, мертв. Наполеон Карлович ранен.
– Да, я знаю. – Маршал быстро кивнул. – Сейчас там бой, но полагаю, что принцепс вне опасности и вскоре будет здесь.
– Уланы прибыли как нельзя кстати. Я уж намеревался скакать к вам во весь опор.
– Нам вовремя сообщили, что в полках брожение, – на ходу бросил Жозеф. – Слава Всевышнему, мы не опоздали!
Со стороны Невы послышался гулкий орудийный залп. Величественное здание, кажется, вздрогнуло, и многочисленные окна его жалобно дзынькнули, грозя треснуть.
– Что там еще? – недовольно обернулся к замершей свите маршал.
– Фрегат «Аврора», ваше сиятельство, – вытягиваясь под грозным взором командира, отрапортовал один из адъютантов. – По приказу его высочества принцепса Спартанского с ночи пришвартован у Английской набережной на случай попытки мятежников
– А отчего палят? – Усы Понятовского недовольно вздыбились.
– Не могу знать, ваше высочество!
– Так узнай! – рявкнул полководец.
– Слушаюсь! – Адъютант опрометью бросился к выходу.
– Пржздецкий [51] !
– Я, ваше высочество! – Седоусый поляк в уланской форме с генеральскими эполетами вытянулся и замер, поедая взглядом командующего.
– Вы обещали доставить сюда принцепса с супругой в течение пятнадцати минут! Так вот, – Понятовский демонстративно открыл крышку золотой луковицы часов, – они уже истекли.
51
Реальный польский графский род.
– Ваше высочество, я послал Литовский и Волынский уланские полки. С ними шесть пеших когорт легиона «Висла».
– Я не спрашиваю вас, каковы были ваши действия! Где результат?
Подошедший к замершему Пржздецкому ординарец что-то прошептал ему на ухо, и пожилой генерал просиял, затмевая золотое шитье мундира и Станиславовский крест на груди.
– Он уже здесь, ваше высочество!
Наполеон ворвался в залу быстрым размашистым шагом, едва не обгоняя новость о своем прибытии. Голова его была перевязана, слева на бинтах ярко проступало красное пятно, но казалось, это ничуть не беспокоило наэлектризованного принцепса. Шумные, радостные крики огласили Зимний дворец, однако Бонапарту, похоже, было не до них.
– Где великие князья? – едва кивнув приветствующим его офицерам и генералам, быстро проговорил он.
– Константин, Николай и Михаил взяты под стражу, – выступил на шаг вперед один из корпусных генералов. – Я велел поместить их в Петропавловскую крепость. Ее гарнизонный батальон целиком на нашей стороне.
– Заметь, – наклонился ко мне Лис, – никто и словом не обмолвился о Павле.
– Почему-то это меня не удивляет, – столь же тихо проговорил я.
Я глядел на происходящее, и, если бы еще имелись какие-то иллюзии по поводу организатора нынешних «свадебных увеселений», теперь они спешили развеяться без следа. Однако среди офицеров, сопровождавших Наполеона, царило возбужденное оживление, они, видно было, искренне боролись против коварных изменников, пожелавших захватить власть силой оружия. Среди толпы следовавших за вождем соратников я увидел и Конрада, и Романа Багратиона, и князя Четвертинского. Лица их были разгорячены, и на каждом из них читалась неуклонная готовность сражаться и погибнуть за правое дело.
– А где Александр Павлович? – нетерпеливо перебивая докладывавшего генерала, поинтересовался Наполеон.
– Мы уж почти взяли его, однако он успел взбунтовать роту лейб-гвардии Семеновского полка.
– Так! – недовольно отчеканил Наполеон. – Далее!
– Великий князь повел их на Петропавловскую крепость, надеясь укрыться там, но был отбит. Как я уже сообщил, гарнизонный батальон крепости на нашей стороне.
– Где Александр?! – уже не сдерживая себя, рявкнул Бонапарт.
– Отступил к Арсеналу и заперся там, – готовясь, кажется, провалиться сквозь пол, выдохнул генерал. – С ним не более полутора сотен штыков, – точно оправдываясь, добавил он.