Сеятели смерти
Шрифт:
Мне вменялось посвятить Клэр во все детали после того, как мы сможем уединиться в каком-нибудь тихом месте.
Уж не знаю, были ли сообщенные мне сведения настолько секретными, как на то указывал гриф, — на самом деле такое бывает крайне редко, — это дало мне обильную пищу для размышлений во время полета из Вашингтона в Нью-Йорк. Я все еще размышлял о полученной информации, когда, пройдя обычную процедуру регистрации багажа и паспортного контроля, оказался в зале ожидания для пассажиров бизнес-класса авиакомпании “Бритиш эйруэйз”.
Клэр мне описали так подробно, что я без труда узнал свою молодую жену в толпе. На земном шаре не
Я остановился перед ней. Она оторвала глаза от журнала. Забавный был момент. Ей, вероятно, описали меня столь же подробно, сколь и мне ее. Мы знали друг о друге буквально все, что касалось наших профессиональных качеств, но оба понятия не имели о том, что мы за люди, и были вынуждены выполнять приказ изображать мужа и жену — со всеми вытекающими отсюда последствиями — в течение нескольких дней, а может быть и недель, в зависимости от развития операции.
Наступил миг настороженной оценки. У меня создалось впечатление, что она не больше моего обрадовалась, когда поняла, с кем ей придется делить ложе и зубную пасту в ближайшее время. Но затем она ловко вошла в роль. Она вскочила с кресла, уронив журнал на пол.
— Мэтт, дорогой! — вскрикнула она, обвила мою шею и крепко поцеловала, чем привлекла несколько равнодушных взглядов наших будущих попутчиков. — О, я так боялась, что твой самолет опоздает, милый! Как погода в Вашингтоне? Ты успел закончить свои дела?
Я нежно потрепал ее за ушко.
— Конечно. Надеюсь, прощание с родителями прошло мило? Жаль, что мне не удалось съездить к старикам вместе с тобой, как мы планировали, но на обратном пути обязательно заглянем к ним.
В нашем лицедействе, возможно, не было никакой необходимости, поскольку вряд ли мы могли вызвать чье-то повышенное внимание до того момента, как я, идя по следу Бьюкенена, окажусь в Лондоне. Однако может статься, что кому-нибудь потом придет в голову задним числом отследить нас, начиная с Нью-Йорка, и к тому же мне всегда кажется, что уж коли вознамерился играть роль, то следует постоянно ощущать себя на театральных подмостках — по крайней мере, на публике, — а в наши дни, когда электронные средства наблюдения творят чудеса, трудно сказать, когда ты на публике, а когда нет. К своей радости, я понял, что Клэр того же мнения. Однако я напомнил себе, что она для меня больше не Клэр, а Уинифред Хелм, моя милая женушка.
Я оглядел ее с головы до ног и решил, что все могло быть значительно хуже. По правде сказать, она была самая миленькая из всех моих жен — как фальшивых, так и настоящих. Вообще-то я был женат только единожды, на высокой девушке из Новой Англии, и в течение многих лет был законопослушным отцом семейства, но любой, кто решил посвятить себя нашей профессии, — ненадежный кандидат для супружеской жизни, потому-то мой брак в конечном счете и лопнул. И вот теперь у меня была симпатичнейшая псевдосупруга, импортированная с Дальнего Востока, которой пришлось встать на цыпочки, чтобы запечатлеть на моей шее поцелуй.
Ее летний загар — ну, во всяком случае, он выглядел как летний загар, уж не знаю, где она его приобрела, — придавал ей цветущий вид, который был, пожалуй, куда более
Она выглядела как самая обыкновенная девушка — такую не грех пригласить на теннис или на пляж, — а ведь эта симпатяшка убила семерых, причем двоих из них голыми руками... По крайней мере, так говорилось в ее вашингтонском досье, и у меня не было оснований подвергать сомнению эти факты ее биографии. М-да, они бывают разных размеров и конструкций, эти наши головорезы: миловидные девушки и кряжистые верзилы с накачанными бицепсами. Но я занимался этим бизнесом куда дольше, чем она. И уж кому-кому, но только не мне было укорять Клэр за ее кровавое прошлое.
Во время полета над Атлантикой мы не выпускали друг друга из объятий. Стюардессы — розовощекие добродушные англичаночки, которые приятно отличались от роскошных секс-бомб с внешностью кинозвезд, обслуживающих американские авиалинии, — сразу же угадали в нас молодоженов, как то и было задумано. Они наверняка сочли жену очаровашкой и явно не были уверены, что она не совершила страшную ошибку, выйдя замуж за мужчину далеко не первой молодости. Однако я всем своим видом выказывал восхищение своей половиной, и они простили мне разницу в возрасте — уж не знаю, какая разница была между мной и этими стюардессами: на вид им можно было дать чуть больше двадцати.
Направляясь на восток, мы встретили новый день над океаном. Ночь пролетела всего за несколько часов — благодаря реактивному лайнеру. В лондонском аэропорту Хитроу мы совершили привычный ритуал таможенного досмотра и паспортного контроля. После этого нас встретил представитель отеля “Кларидж”, препроводил к такси, и мы отправились в отель.
— И это все? — поинтересовалась моя сладкая Уинифред, изумляясь безумному левостороннему движению на улицах английской столицы. Я понял, что она и впрямь удивлена. Наверное, ей до сих пор приходилось бывать в странах, где государственные чиновники проявляют более серьезное внимание к пограничным формальностям.
— Если только мы не решим проникнуть за “железный занавес”, — сказал я, — у нас могут возникнуть трудности разве что при въезде в Штаты. Там к нам, возможно, отнесутся как к закоренелым преступникам, имеющим злонамеренные цели. Впрочем, я слышал, что даже наши церберы на таможне в последнее время проявляют чудеса гостеприимства. — Спустя некоторое время я добавил: — А вот где мы остановимся, милая. Вон видишь: швейцар в высокой шапке и в бриджах.
Уинни мне подыграла, сначала скорчив милую гримаску заинтересованности, а потом сомнения — точно наивная провинциалочка, каковой ей и полагалось быть по роли.