Сейчас и на земле. Преступление. Побег
Шрифт:
Мисс Брендедж замерла с открытым ртом и все больше багровела.
— Ладно, — наконец вымолвила она едва слышно, — буду очень рада поговорить с вами сейчас же. Хотя у меня такое чувство, судя по вашему обо мне мнению, что это просто сотрясение воздуха, но…
— Говорите, что там еще Боб натворил?
— Скорее не натворил, миссис Тэлберт. С начала семестра он практически ничего не делает. Ни по одному предмету.
— Ну так что же вы это ему позволяете? Он неглупый мальчик. Почему вы не заставите его учиться?
— Миссис
— О Господи, никто и не просит. В этом просто нет необходимости, коли вы свое дело знаете. Почему, интересно, в моей школе была одна-единственная учительница на шесть классов, и она…
— Не спорю. Несомненно, она была куда лучше нас, нынешних. Однако вернемся к нашим временам — Роберт не успевает, и мы не в силах ему помочь. Не могли бы вы с мистером Тэлбертом что-нибудь предпринять?
— Ну, не знаю. Конечно, все, что можно, мы сделаем. Я с Бобом поговорю хорошенько и…
— Он расстроен и, кажется, чем-то сильно озабочен. У вас дома все в порядке?
— Конечно! Если где-то что и не так, то в школе. И по-моему, за ответом далеко ходить не надо.
Мисс Брендедж поджала губы:
— Миссис Тэлберт, я всего лишь пытаюсь помочь…
— О, не беспокойтесь, в наших семейных делах мы сами разберемся. Так что еще Боб натворил?
— Ему бы следовало посещать школу пять дней в неделю. Пять, миссис Тэлберт. А не два или три.
— Ну так он ходит, разве нет? Ну да, он много болел, но…
— Он болел, миссис Тэлберт? — Она едва заметно усмехнулась. — И вы писали записки, которые он нам приносил?
— Ну да, естественно. Когда он болеет и сидит дома, я пишу записку.
— Понятно. — Ее усмешка становилась все неприятнее. — Знаете что, миссис Тэлберт? Почему бы нам с вами и Бобом не собраться втроем и не обсудить все это?
Я высказалась в том смысле, что чем скорее, тем лучше.
— Конечно, жаль, если вы, мисс Брендедж, пропустите свой ленч. Но…
— Ну, я его уже пропустила. Не сочтите за труд позвонить домой и поднять Роберта с постели, чтобы мы могли немного побеседовать до начала моих следующих уроков.
В первый момент я ее не поняла. До меня просто не дошло, что Боб не ходит в школу. А за то, как она дала мне это понять, выставив меня полной идиоткой, я готова была ее придушить.
— Ну, так вы позвоните, миссис Тэлберт.
— Нет, — сказала я, испепеляя ее взглядом, — мне бы не хотелось этого делать, мисс Брендедж. Мне вот чего бы хотелось. Хотелось бы мне знать, почему мы платим большие налоги только за то, чтобы нас потом оскорбляла сопливая девчонка. Хотелось бы знать, отчего у нас нет учителей, которые думают не только о том, чтобы пудрить нос и…
— Миссис Тэлберт, — закричала она, — миссис Тэлберт!
— Что? И не надо на меня кричать!
— Я учитель, миссис Тэлберт, а не тюремный надзиратель. Я не могу принудить Роберта учиться и заставить его ходить в школу. Но я могу — и прослежу, если вы будете продолжать в том же духе, — чтобы все правила соблюдались.
— Ну-ну, теперь позвольте мне кое-что вам сказать, мисс Всемогущая. Мой муж и я…
— Миссис Тэлберт, в этом штате посещение школы регламентируется законодательно. Против родителей, позволяющих детям уклоняться от этого, принимаются меры.
— То-то вы бы порадовались!
— Да. — Она тихо кивнула. — Полагаю, что да.
Она повернулась и пошла прочь, и, думаю, это лучшее, что она могла сделать! Я кинулась было за ней, но вдруг подумала: а что толку? Только нервы тратить.
Выйдя из школы, я направилась в торговый центр. Перемерила несколько пар обуви, пальто и шляп, взяла в библиотеке книжку. Потом зашла в кафе, заказала пирожное с чашкой кофе. Вовсе я не была голодна, хоть за весь день и куска не проглотила. Но дама поодаль ела с таким аппетитом, что я и себе решила взять. Тут мы с ней как-то разговорились — она мне рассказала о своей превосходной диете, — и мы взяли еще кофе и по порции сливочно-шоколадного торта — а когда спохватились, было уже почти три часа.
Прихватив в магазине молока и хлеба, я отправилась домой. И уже почти у дома — о чудо! — прямо передо мной возник внезапно мистер Боб Тэлберт. Мы увидали друг друга одновременно, и этот юноша что-то оробел. Потом он ухмыльнулся и попытался сделать вид, что только идет из школы.
— Привет, мам, — сказал он. — Давай я возьму продукты.
— Погоди. Ты ведь целый день прозанимался, корпел над учебниками до одури. Ты — ох, Боб, ну как ты можешь? Ты же большой мальчик!
— Прости, — промямлил он. — Я больше не буду.
— Хотелось бы надеяться! Где ты, прости Господи, шляешься?
— На поле для гольфа. Я хотел подзаработать на подхвате н-немного деньжат и купить отцу подарок.
Час от часу не легче! Иной раз подумаешь, что у него не все дома.
— Отцу подарок? С какой стати? Не день рождения, да и вообще ничего такого.
— Просто захотелось, — прошептал он. — Не знаю почему.
— Ну, ты меня здорово подставил. Я иду к твоей учительнице, естественно, уверена, что ты там, — что я еще должна думать? — мы с ней ходим вокруг да около и…
— Ну, мам, ну к чему это все? Она — мисс Брендедж то есть — единственный там более или менее приличный человек, а тебе надо обязательно…
— Я тебя умоляю! Ты со своими штучками из меня дуру сделал! И я же еще виновата!
— А, черт с ним! Пускай!
Я ему посоветовала чертыхаться на себя, а еще лучше прекратить лоботрясничать и начать учиться.
— Здорово придумал — шляться где угодно и когда угодно! Ну и заработал ты денег?
— Не-а. — Он мотнул головой, не глядя на меня. — Там таких полно. А игроков мало.