Сейф олигарха
Шрифт:
Перевернувшийся «Опель» задним бампером зацепил Тихона и отбросил его далеко в сторону. Он потерял пистолет и едва не потерял сознание от боли в ноге. Когда Плаха подбежал к нему, корчащемуся в пыли, и попытался поднять, в правом бедре Тихона что-то хрустнуло, и адская боль раскаленным шаром ударила в голову.
– А-а-а! Осторожнее, сука! – завыл он. – Нога!
Растерявшийся Плаха отпустил его и вдруг увидел, что правая нога босса вывернута самым неестественным образом. От этой картины у него волосы
– Ни хрена себе! – потрясенно пробормотал он. – Ноге-то, похоже, хана!
Из кустов толпой вывалились все, кто сидел с Тришкиным в засаде. Трое бросились туда, где лежал Тихон, двое склонились над распростертым телом Вальтера.
– Он мертвый! – заорал кто-то. – Конец Вальтеру!
Тихон никак не отреагировал на этот отчаянный вопль. Он весь был во власти невыносимой боли. Сил на что-то другое у него просто не осталось. Вцепившись ногтями в землю, он сжимал зубы и протяжно мычал. Плаха вдруг понял, что все кончено и единственное, что остается, это поскорее делать ноги. Он дернул за штанину Тришкина, который изумленно пялился на перевернутый «Опель», и, понизив голос, спросил:
– Сенька, где у вас мотоциклы? Уходить надо!
Тришкин непонимающе уставился на него, а потом ткнул пальцем в сторону босса:
– А с ним как же?
– У нас выбора нет, – серьезно сказал Плаха. – Куда его с такой ногой? Самим бы выбраться.
Тришкин ничего ему не ответил. Лицо его вдруг исказилось, и он по-кроличьи отпрыгнул в сторону.
– Стреляй, пацаны! Бей по колесам!
Он упал на землю и, вытянув руку с зажатым в ней пистолетом, начал выпускать в сторону шоссе пулю за пулей. Остальные бандиты тоже попадали на землю. Плаха резко обернулся.
Оба джипа мчались назад, один за другим. Их огни горели неистово и ослепительно. Моторы ревели. Не сбавляя скорости, они пронеслись мимо перевернутого «Опеля», и из опущенных окон в сторону бандитов ударили автоматные очереди.
Стреляли с глушителями, треск был не сильнее рокота мотора – Плаха даже не сразу сообразил, что он означает. А когда сообразил, было уже поздно – горячая свинцовая струя хлестнула его поперек груди и отбросила назад. Он упал на спину и сполз на дно канавы уже мертвый.
Очередь задела и одного из мотоциклистов. Он вскрикнул и завертелся на месте, точно фигурист на льду. По джипам было сделано несколько разрозненных выстрелов, а потом оставшиеся в живых, не сговариваясь, бросились разом в заросли.
Джипы, проскочив место катастрофы, быстро развернулись и поехали обратно. По обратившимся в бегство бандитам снова был открыт огонь. Одна из пуль догнала Тришкина, стукнула под левую лопатку и швырнула лицом в пропыленные, покрытые бензиновой копотью кусты.
Те, кому повезло больше, прибавили шагу и успели затеряться в зарослях. Пули уже не свистели над их головами, но они бежали, не останавливаясь, пока не добрались до оставленных возле небольшой рощи мотоциклов.
Оставшиеся в живых бандиты попрыгали в седла и, рванув с места в карьер, помчались через рощу, через поселок, прочь от шоссе, намереваясь уйти от опасного места проселочными дорогами. Вскоре треск их моторов растаял в воздухе. Только два уже никому не нужных мотоцикла по-прежнему торчали на краю опушки.
А на шоссе в это время происходила суета. Оба джипа еще раз проехали мимо поворота, развернулись и затормозили рядом с перевернутым «Опелем». Первым выскочил из машины Савельев. За ним появились еще несколько человек.
– Наворочали делов! – непонятным тоном произнес кто-то.
– Тихо! – угрожающе сказал Савельев, обводя взглядом поле боя. – Сейчас быстро убираем все. Кто-нибудь – встаньте так, чтобы номера прикрыть! Мало ли что – поедет кто-то мимо… Иван, лебедку давай! Тачку их надо в кусты отогнать, чтобы глаза не мозолила! Остальные займитесь трупами!
Один из подручных тронул Савельева за локоть:
– Виталий Игнатьевич! Может, сначала шефу позвонить?
– Успеем! – отмахнулся Савельев. – Сначала разберемся, что тут у нас… Давайте поактивнее!
Тут его окликнули:
– Виталий Игнатьевич! А этот ублюдок еще живой, оказывается!
Савельев подошел, наклонился над стонущим Тихоном.
– Ага! – сказал он. – Как говорится, капитан уходит последним… Чего кряхтишь?
Тихон с трудом повернул голову, посмотрел на Савельева измученными глазами.
– Бедро мне… переломило на хрен! – простонал он. – Не могу!
– Ага, – повторил Савельев. – Не можешь, значит? Ну что же, бедро – это серьезно. Но ты не расстраивайся – я знаю средство избавиться от страданий. Подожди, немного тебе осталось мучиться.
– Не бери грех на душу! – просительно сказал Тихон. – Давай договоримся!
– Да уж вроде не о чем договариваться! – удивился Савельев. – И смысла в этом никакого. Ты, подонок, ни одного раза слова не сдержал.
– Сейчас все по-другому будет! – твердо сказал Тихон. – Матерью клянусь!
– Да, теперь будет по-другому, – кивнул Савельев. – Ребята, отнесите его подальше. Видеть я его больше не могу!
Подбежал Иван с лебедкой:
– Есть!
– Цепляй тачку! – распорядился Савельев. – Попробуем ее поставить на колеса и оттащим с глаз долой… А вы что стоите?! Кончайте эту мразь!
– Едет кто-то, Виталий Игнатьевич! – предостерегающе сказал Иван, глядя на дорогу. – Если тормознут – нехорошо получится!
– Тихо! Замерли все! – зло выкрикнул Савельев. – Встаньте так, чтобы «Опель» не видно было! Может, не заметят. Или не рискнут останавливаться…