Сезон любви

Джоансен Айрис

Мэлори с сомнением покачала головой:

– Бен говорил, что его отец был очень добросердечным человеком.

– Может быть, по отношению к нему, но не к Сэбину. Сэбин был его родным сыном, и таким образом старик пытался как-то выровнять баланс. – Кери встретился взглядом с Мэлори. – В итоге он его так «выровнял», что обычному человеку там делать было нечего. Сэбин – настоящий гигант. Не только в смысле роста, конечно. А у больших людей всегда одна и та же проблема: они требуют от других больше, чем те могут дать.

– Это

относится и к Бену?

– Нет, – покачал головой Кери. – От Бена он хотел только честности.

«А Бен обманул его. Точно так же, как и меня», – с болью подумала Мэлори.

– Значит, от вас он требует еще большего?

– Вы чертовски правы. Он гоняет меня до седьмого пота, – невесело усмехнулся Кери. – Но потом выплачивает премию в размере годового оклада и предоставляет отпуск в каком-нибудь райском уголке, недоступном для нуворишей. – Улыбка на лице Кери потухла. – А у самого Сэбина отпусков не бывает.

– Зачем вы рассказываете мне все это?

– Потому что сам Сэбин об этом никогда не скажет. – Собеседник Мэлори помолчал. – Я думаю, ему с вами будет хорошо, а говорю все это еще и потому, что понять человека бывает проще, когда знаешь, как он мыслит.

– То же самое сказала Сэбину и я, – невольно улыбнулась Мэлори.

Кери тоже ответил ей теплой улыбкой:

– Я не сомневался в том, что мы с вами мыслим одинаково. Это ведь просто: мы работаем, получаем удовольствие от жизни и окружающих нас людей. Мы взбираемся наверх шаг за шагом и не пытаемся преодолеть пропасть одним прыжком.

– Верно, – кивнула Мэлори, – и очень раздражает, когда некая властная личность встает на пути.

– Ну все, я умолкаю. – Кери подался вперед и, взяв кофейник, налил в чашку Мэлори кофе. – Вы, я вижу, умеете постоять за себя.

– Я была бы сумасшедшей, если бы не научилась этому, – сухо ответила женщина, беря чашку и поднося ее к губам. – Возможно, вы видите во мне некое лекарство для вашего босса, свихнувшегося на почве работы, но, уверяю вас, у меня достаточно и собственных проблем.

– Несомненно. – Кери помялся и продолжал:

– Рассказывал ли вам Сэбин о том, что он нанял команду частных детективов, которые провели самостоятельное расследование обстоятельств гибели Бена?

– Нет.

– Они раскопали кое-какую информацию, которая помогла снять с вас подозрения, однако для этого им понадобилось некоторое время держать вас под постоянным наблюдением.

– Какое счастье! – усталым голосом проговорила Мэлори. – Только этого не хватало! Значит, за мной шпионили не только полицейские, но еще и целая орава частных шпиков.

– Контракт, который Сэбин подписал с Рэндольфом, истек два дня назад, однако напоследок он прислал мне еще один отчет, который я только что передал Сэбину.

Заинтригованная, Мэлори впилась глазами в лицо собеседника.

– В нем сообщается, что через день после того, как вы покинули Нью-Йорк, неизвестные взломали вашу квартиру и перерыли в ней все сверху донизу.

Пальцы Мэлори судорожно впились в ручку кофейной чашки из тончайшего фарфора.

– Ограбление?

– Непохоже. Ничего не взяли. В разговоре с людьми Рэндольфа ваша домовладелица назвала это просто актом вандализма. Перебили зеркала, вспороли подушки, порвали фотографии. Она полагает, что это проделки каких-то местных хулиганов.

При мысли о том, что отзвуки бессмысленного насилия настигли ее даже здесь, в Седихане, за тридевять земель от дома, Мэлори обдало холодом.

– Что за фотографии они уничтожили?

– Кое-какие ваши рекламные снимки. – Кери озабоченно заглянул в лицо Мэлори. – Вы напуганы?

Телефон, звонящий в ночи, глухая тишина на другом конце провода, а затем – гудки отбоя.

– Да. – Женщина поднесла чашку к губам. Рука ее дрожала. – Насилие всегда пугает меня. Я не понимаю этого.

– С вами такое уже случалось?

– Такое – нет. – Мэлори заглянула в свою чашку, словно пытаясь увидеть будущее в разводах кофейной гущи. – Разве что телефонные звонки.

– Что?

– Звонки по телефону. После гибели Бена в моей квартире постоянно звонил телефон. Каждый вечер, а иногда и днем. Я брала трубку, но слышала только молчание, а затем трубку вешали.

– Может, какой-нибудь шутник развлекался? Мэлори с усилием улыбнулась:

– Не нахожу, что это смешная шутка. Я переживала очень тяжелый период, и подобная игра на нервах была мне совершенно ни к чему. Я перестала спать ночами, пришлось принимать снотворное.

– Почему же вы не поменяли номер телефона?

– Я делала это дважды. Моего номера даже не было в телефонном справочнике. Но звонки все равно не прекращались.

– Полагаю, это следует рассказать Сэбину.

– Нет, это касается только меня. Сэбин и без того пытается перекроить мою жизнь на свой лад, и мне вовсе не хочется ему в этом помогать. Кери упрямо сжал губы:

– Сэбин должен об этом знать. Если вы сами не расскажете ему, это сделаю я.

Глаза Мэлори сузились.

– Не смейте! Вы уже один раз подставили меня, Кери. Одно предательство я простить могу, но два – это слишком.

Ее собеседник моргнул:

– Так вы только делаете хуже.

– Ничего не поделаешь: большинство людей страдает в первую очередь от собственных ошибок.

Литцке вздохнул:

– Ладно, я ничего не скажу Сэбину… Пока не скажу. Но заставлю Рэндольфа еще немного поработать над этим делом. Посмотрим, что будет дальше.

– Ничего не будет. – Мэлори ослепительно улыбнулась и встала из-за стола. – Вполне возможно, что этот погром никак не связан с телефонными звонками.

– То-то вы немедленно связали их воедино.