Сезон Маршей
Шрифт:
Вертолет приближался, а в памяти всплывали эпизоды этих последних недель.
Эдриан Картер на дамбе в Центральном Парке соблазняет его вернуться в ЦРУ.
Изуродованное до неузнаваемости лицо привязанного к стулу Кевина Магуайра и улыбающаяся в темноте физиономия Шимуса Девлина. Не я убил Кевина Магуайра. Его убили вы.
Престон Макдэниелс под колесами поезда.
Перегнувшийся через перила на мосту Ки-Бридж Делярош. Знаешь историю про то, как лягушка и скорпион переправлялись через Нил?
В мире разведки, говаривал бывало отец, можно найти немало примеров для иллюстрации теории хаоса. Порыв ветра тревожит гладь пруда, шевелит тростинку, отправляет в полет стрекозу, которая спугивает лягушку и так далее, и так далее, а через много недель тайфун уничтожает деревушку на Филиппинах.
Вертолет завис над заливом. Майкл посмотрел на часы — 10:01. Рокочущая машина скользнула над бухтой Деринг и опустилась на широкую лужайку Кэннон-Пойнта. Двигатели затихли, лопасти остановились. Дверца открылась, и из кабины выпал трап. Моника Тайлер спустилась по нему, придерживая свисающую с плеча черную сумку, и решительно направилась к дому.
— Давайте побыстрее закончим со всей этой чепухой, — бросила она, проходя мимо Майкла. — У меня и других дел хватает.
Моника Тайлер расхаживала по гостиной Дугласа Кэннона, как политик, явившийся осматривать трейлерный парк после торнадо — внешне спокойный, собранный, сдержанный, с маской сочувствия на лице, но при этом старающийся не наступить на что-нибудь вонючее. Иногда она останавливалась, чтобы бросить неодобрительный взгляд на сползшее с дивана пестрое покрывало или поморщиться при виде грубоватого коврика, небрежно брошенного перед камином.
— У вас здесь где-то должны быть камеры, верно, Майкл? — не столько спросила, сколько констатировала она. — И микрофоны. — Обход комнаты продолжался. — Вы не против, если я сдвину шторы? Знаете, я ведь тоже знаю про все эти фокусы. Я, может быть, не такой опытный оперативник, как вы, но с искусством тайного мира немного знакома. — Она тщательно задернула шторы. — Вот так. Теперь намного лучше.
Моника наконец села — так занимает свое место перед судьей силой доставленный в зал заседаний и демонстрирующий свою независимость свидетель. В камине затрещало полено. Моника закинула ногу за ногу, положила руки на колено и направила на Майкла леденящий взгляд, произвести должный эффект которому мешало, однако, отсутствие привычных атрибутов: золотой ручки, можно было бы размахивать, как стилетом; лощеной секретарши, неожиданно возникающей каждый раз, когда в разговоре всплывала неприятная тема; верных доберманов Траляля и Труляля с неизменными кожаными папками и сотовыми телефонами.
В комнату вошел Делярош с дымящейся сигаретой. Моника с отвращением посмотрела на него — табак, как и отсутствие личной преданности, был ее больным местом.
— Этот человек называет себя Делярошем, — сказал Майкл. — Знаете, кто он?
— Полагаю, это бывший киллер КГБ, проходивший под кодовым именем Октябрь и работающий теперь по контракту.
— Знаете, почему он здесь?
— Вероятно потому что ему едва не удалось прошлым вечером убить вашего тестя, несмотря на все предпринятые нами меры.
— Какую игру вы ведете? — резко спросил Майкл.
— Я собиралась задать вам этот же вопрос.
— Я все знаю, — уже спокойнее сказал он.
— Поверьте, Майкл, вы не знаете всего. Вы вообще почти ничего не знаете. Что касается вашей выходки, то могу сказать, что вы поставили под угрозу важнейшую операцию, проводимую в данное время Центральным Разведывательным Управлением.
В комнате стало тихо, если не считать стреляющего короткими очередями камина. Снаружи ветер трепал ветви деревьев, одна из которых настойчиво скреблась о стену. По Шор-роуд проехал, дребезжа, грузовик. Где-то далеко залаяла собака.
— Если хотите услышать остальное, отключите микрофоны, — сказала Моника.
Майкл не тронулся с места. Моника потянулась за сумкой, как будто готовясь уйти.
— Ладно. — Майкл поднялся, подошел к письменному столу Дугласа, выдвинул ящик, в котором находился микрофон размером с палец, и показал его Монике.
— Отсоедините.
— Теперь второй. Вы слишком предусмотрительны, чтобы обойтись одним.
Майкл шагнул к книжной полке, снял томик Пруста и достал второй микрофон.
— Отключите.
Делярош бросил быстрый взгляд на Майкла.
— У нее пистолет в сумочке.
Майкл подошел к креслу, в котором сидела Моника, опустил руку в сумку и извлек «браунинг».
— С каких это пор директор ЦРУ носит при себе оружие?
— Всегда, когда чувствует опасность.
Майкл поставил пистолет на предохранитель и бросил его Делярошу.
— Итак, начинайте.
Эдриан Картер был по натуре человеком беспокойным, что плохо сочеталось с работой, предполагающей отправку агентов в не самые спокойные уголки мира и ожидание их возвращения. За годы карьеры Майкл стоил ему не одну бессонную ночь. Особенно запомнились две, которые он провел в 1985 в Бейруте, когда Осборн ушел на встречу с агентом в долине Бекаа. Тогда существовала реальная опасность, что Майкла возьмут в заложники или просто убьют на месте. Эдриан уже не надеялся увидеть его живым, когда друг, покрытый пылью и пропахший овцами, ввалился наконец в номер отеля.
И все же сейчас Картера мучило особого рода беспокойство: его агент вступил в открытую схватку не с кем-нибудь, а с директором ЦРУ. Он не очень встревожился, когда Моника потребовала отключить первый микрофон — как опытный оперативник Майкл предусмотрел такой вариант и запасся лишним козырем.
Потом он услышал, как Моника требует отсоединить второй, услышал скрежет и стук… и тишину. Поняв, что остался без связи — пусть и односторонней, — Эдриан Картер сделал то единственное, что мог сделать в такой ситуации хороший контролер.
Он закурил и приготовился ждать.
— Вскоре после моего назначения в ЦРУ со мной связался человек, называвший себя не иначе, как Директор. — Моника говорила тоном усталой матери, рассказывающей вечернюю сказку отказывающемуся засыпать ребенку. — Он спросил, не хочу ли я вступить в элитный клуб, объединяющий высших офицеров разведслужб многих стран, финансистов и бизнесменов и ставящий своей целью сохранение глобальной безопасности. Разумеется, я сразу заподозрила неладное и подала соответствующий рапорт в службу контрразведки. Там подумали и решили, что игра с Директором может стоить свеч. Перед началом операции я попыталась получить одобрение самого президента. С человеком, называющим себя Директором, у меня было три встречи: две в Северной Европе и одна в Средиземноморье. При третьей встрече мы достигли определенного согласия и я вступила в Общество.