Сезон охоты на ведьм
Шрифт:
Эфирный её голос звучал иначе: насыщенней, выразительней, – как слышала его сама Юля. Теперь девочку не сдерживала неразвитость связок, и она могла смоделировать любой букет частот. Со временем таким же сделается и голос её тела, подправленного Текучестью.
«В общагу? – спросил Вадим. – После твоих роскошеств прессоваться в моей каморке… Милая, ты в своём уме?»
«Ты что, дурак? Если прижать папулю, он нам такие хоромы отгрохает!..»
«Надо жить по средствам, – назидательно молвил он, – и не разевать роток на чужое. Почему тебя должны содержать – разве ты лучше других?»
«Лучше, – уверенно сказала Юля. – И ты – лучше. Мы над всеми, над заурядами, мы – элита!.. А от папашки не убудет».
«При чём тут он? Твой папа и сам трутень отъявленный. – С усилием Вадим притормозил: – Я не навязываю, ради бога!.. Ты с пелёнок привыкла на готовом, но я хочу отрабатывать свой хлеб. А насколько у меня получается, пусть решают те, кому нужны мои дела».
«Господи, какой зануда!.. Думаешь, от твоего чистоплюйства что-то изменится?»
«Зато я – непричастен».
«Значит, не хочешь меня выручить?»
«Я мало тебе помогаю? – спросил Вадим. – Или чего-то недодал? Что за претензии, я не пойму!»
Тут же Юля пришла к новому заключению, крайне оригинальному:
«Ты не любишь меня!»
«Вопрос формулировки, – откликнулся он. – Вообще, эта тема требует длительного развития, и сейчас её лучше не поднимать».
«Не увиливай! – прикрикнула девочка. – Скажи уж прямо: да или нет?»
«Когда как, – прямо сказал Вадим. – Временами чудится, что да, а иной раз так бы и загрыз!.. Сейчас – не знаю».
«Это не ответ».
«Знаешь, я стреляный воробей и опасаюсь признаний. Слишком дорого они стоят».
«Жалко сказать „да”?»
«Просто я научен жизнью. Сначала спрашивают, любишь ли. Затем, когда проявишь слабость, интересуются: а почему тогда не женишься?»
«И почему?»
«Молодой ишо».
«Ну да, как раз в деды годишься!»
«Вот и я о том».
Вадим ещё сдерживался, но из последних сил. Самым неприятным в Кольце была невозможность отмолчаться: наглухо закрыться самому и не влезать в дела других. Вадим и прежде избегал вранья, зато волен был не говорить, чего не хотел. Здесь такой номер не проходил: можно лишь разорвать Кольцо, что ещё хуже. Вот ведьма могла уйти в любой миг, как и появиться, – за ней инициатива.
«А вот я люблю тебя!» – отважно выпалила девочка.
«Так берегись любви моей? – усмехнулся Вадим. – Ты любишь, чтобы брать, – а как насчёт пожертвований? Или согласна на честный обмен?»
«Чего ты хочешь, ну скажи!»
«Я? Ничего. Живи себе».
«Шиш!.. Тебе не отделаться от меня так просто».
«Ну вот, я же говорил…»
«Из-за тебя я порвала со всеми, сбежала из дома!..»
«Из-за меня?» – Он пожал плечами: такие вот новости.
«А теперь в кусты, да? Причём один».
«Каков мерзавец! – поддержал Вадим. – Не позволяет сесть на шею – а ведь так хочется!»
«После подобных твоих заявлений…»
«Чего бы я ни наговорил, решать тебе, – возразил Вадим. – Слова недорого стоят. К тому ж, как ни называй наши чувства, я отношусь к тебе много лучше, чем ты ко мне».
«Ты что, дружбу мне предлагаешь? – вспыхнула она. – Идиот!.. Я живу втрое меньше и то знаю, что дружить можно после, но никак не до».
«А как насчёт родства?»
«Душевного? Это не имеет касательства к слиянию тел! Не путай божий дар…»
«Родство и само стоит немало, разве нет?»
«Но я хочу быть с тобой!» – упрямо сказала девочка.
Вот это уже прямое цитирование – может, бессознательное. Кто-то цитирует книги, кто-то – фильмы… а кто и песни.
«Девочка, я ведь не смогу дать, что ты хочешь. Мне жаль».
«Me too».
«Чего бы я ни испытывал к тебе, толку не будет. Сколько б я ни давал, ты потребуешь всё. А ведь есть другие, которым тоже от меня что-то надо. Как совместить?»
«Какое мне дело до других!»
«А какое им – до тебя? Как аукнется…»
«Плевать на них! – крикнула Юля. – Тебе что, трудно помочь?»
«Не следует помогать тем, кто не выкладывается, – это развращает. Уайльд, помнится, призывал за это наказывать».
«Ты самодостаточен, как гермафродит, – неожиданно сказала Юля. – Тебе не нужна ни служанка, ни любовница, ни жена. Вот если б тебе отрезало ноги!..»
«Ну спасибо, – хмыкнул Вадим. – Кто ж тогда на меня позарится? Кстати, жена – это когда дети, – добавил он. – А ты сама ещё ребёнок».
«Во всяком случае, перетрахалась я не с одной дюжиной, – мстительно сообщила она. – А у тебя какой счёт?»
«Не числом, говорят, но умением…»
«Меня даже насиловали, и не раз, – похвасталась девочка, – потому что я так хотела. Они думали, что подавляют, а ведь всё было подстроено. Это я ловила кайф, а они якобы возносились – но потом с размаху влетали рожей в асфальт!.. Кретины – ими так просто управлять, и нитей у них всего ничего: захочешь, не напутаешь».
«Так ты ещё и мазохистка?»
Впрочем, чего странного?
«Да, – гордо признала Юля, – я столько уже испытала!.. „Эх, полным-полна коробочка”!»
Кого там называли «изумительным эгоистичным чудовищем» – Челлини, кажется? Восторгаться такими феноменами лучше на расстоянии, а вот столкнуться носом к носу…
«Мне что, обязательно макать тебя в это самое? – спросил Вадим с досадой. – Разве нельзя обойтись? Почему я должен напоминать тебе, на каком свете живёшь!.. Думаешь, много радости ты доставляешь? Да от тебя больше хлопот и огорчений, не говоря про потери!»