Сфабрикованный Иисус
Шрифт:
В последние годы новую жизнь позиции Гарднера–Смита придали Хельмут Кестер и круг его коллег и учеников. Согласно Кестеру, «в основе Евангелия от Петра лежит древний текст, освященный авторитетом Петра и независимый от канонических евангелий». Ученик Кестера Рон Камерон соглашается с этим и заключает, что этот источник независим от канонических евангелий и, возможно, даже им предшествует, а кроме того, «мог служить источником для их предполагаемых авторов» [4] . Этот тезис детально проработал Джон Доминик Кроссан, также согласный с тем, что Ахмимский фрагмент — это часть Серапионова Евангелия от Петра. В пространном исследовании, увидевшем свет в 1985 году, Кроссан доказывает, что Евангелие от Петра, хотя и испытало на позднейших стадиях влияние новозаветной евангельской традиции, сохраняет древнейшую традицию, на которой основан рассказ о Страстях во всех четырех канонических евангелиях [5] . Эту древнюю традицию он называет Евангелием Креста.
Смелое заключение Кроссана требует проверки и оценки. Приведу ту выборку из Ахмимского фрагмента, которая, как считает Кроссан, отражает древнее Евангелие Креста [6] , в своем переводе.
(25) Тогда иудеи и старейшины, поняв, какое зло они себе причинили, начали бить себя в грудь и говорить: «Увы! Грехи наши! грядет суд и конец Иерусалима».
(28) Собравшиеся книжники и фарисеи и старейшины услышали, что народ весь ропщет и бьет себя в грудь, говоря: «Если при смерти его такие великие знамения явились, то видите,
(29) Испугались они и пошли к Пилату, прося его и говоря:
(30) «Дай нам воинов, чтобы мы могли сторожить его могилу три д[ня], чтобы его ученики не пришли и не украли бы его, а народ не решил, что он восстал из мертвых, и не сделал бы нам зла».
(31) Пилат же дал им Петрония сотника с солдатами, чтобы охранять гробницу. И с ними пошли старейшины и книжники к гробнице.
(32) И, прикатив большой камень, вместе с сотником и воинами привалили ко входу в гробницу.
(33) И, запечатав семью печатями, расположили палатку и стали стеречь.
(34) Рано же утром в субботу пришла толпа, из Иерусалима и его округи, чтобы посмотреть гробницу опечатанную.
(35) В ту же ночь, как рассветал день Господень — сторожили же воины по двое каждую стражу — громкий голос раздался в небе.
(36) И увидели, как небеса раскрылись, и двух мужей, сошедших оттуда, излучавших сияние и приблизившихся к гробнице.
(37) Камень же тот, что был привален к двери, отвалившись сам собой, отодвинулся. Гробница открылась, и оба юноши вошли.
(38) И когда воины увидели это, они разбудили сотника и старейшин — ибо и они находились там, охраняя (гробницу).
(39) И когда они рассказывали, что видели, снова увидели выходящих из гробницы трех человек, двоих, поддерживающих одного, и крест, следующий за ними.
(40) И головы двоих достигали неба, а у того, кого они вели за руку, голова была выше неба.
(41) И они услышали голос с небес: «Возвестил ли ты усопшим?»
(42) И был ответ с креста: «Да».
(45) Увидевшие это вместе с сотником поспешили к Пилату, оставив гробницу, которую охраняли, и возвестили обо всем, что видели, в сильном замешательстве и волнении, говоря: «Истинно, Сын был Божий».
(46) Отвечая же, Пилат сказал: «Я чист от крови Сына Божия. Вы же так решили».
(47) Тогда все просили его приказать сотнику и воинам никому не рассказывать об увиденном.
(48) Ибо лучше, говорили они, нам быть виноватыми в величайшем грехе перед Богом, но не попасть в руки народу иудейскому и не быть побитыми камнями.
(49) И приказал тогда Пилат сотнику и воинам ничего не рассказывать*.
Гипотетическое Кроссаново Евангелие Креста содержит в себе элементы, заставляющие предположить, что Ахмимский фрагмент (или Евангелие от Петра) написан не прежде, а после синоптических евангелий, в особенности Евангелий от Матфея и от Марка. Самообвинение иудейских старейшин (7.25; 11.48), которому явно недостает исторического реализма, могло быть отчасти вдохновлено Иисусовым плачем над Иерусалимом и пророчеством относительно его судьбы (Лк 21:20–24; см. Лк 23:48), а также, возможно, зловещей речью Каиафы (Ин 11:49–50). Можно ли предположить, что традиция Ахмимского фрагмента, в которой «иудеи и старейшины» со скорбью признают свои грехи и оплакивают приближение «суда и конца Иерусалима», — древняя, независимая, возникшая до синоптических Евангелий? Не отражает ли этот сюжет отношения между «иудеями» и «христианами» после 70 г. н.э., когда различные группы и подгруппы евреев свелись в основном к двум главнейшим движениям [последователи Гиллеля (и Шаммая) — и последователи Иисуса], а разрушение Иерусалима в 70 году понималось христианами как наказание за отказ иудеев признать в Иисусе «Мессию»? Можно ли сказать, что слова: «Лучше нам быть виноватыми в величайшем грехе перед Богом, но не попасть в руки народу иудейскому» — предшествуют тому, что мы находим в синоптической традиции? Эти слова несут на себе печать христианского благочестивого рвения, не стесненного знанием иудейских религиозных воззрений. Более того: в них чувствуется антииудейская направленность.
Также и слова народа в Ахмимском фрагменте 8.28 («народ весь ропщет и бьет себя в грудь, говоря: если при смерти его такие великие знамения явились, то видите, сколь он праведен [dicaios]»), очевидно, представляют собой развитие Лк 23:47–48: «Сотник же, видев происходящее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник [dicaios]. И весь народ, сшедшийся на это зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь».
Автор фрагмента «Ахмимского евангелия», очевидно, плохо разбирался в обычаях и воззрениях иудеев. Согласно 8.31 и 10.38, иудейские старейшины и книжники разбили палатку на кладбище, чтобы сторожить вместе с римской стражей гробницу Иисуса. Учитывая представления иудеев о нечистоте трупов, не говоря уж о страхе перед кладбищами по ночам, приходится признать, что автор нашего фрагмента невероятно невежествен. Кто мог сочинить такую историю всего через двадцать лет после смерти Иисуса? И если даже кто–то ее сочинил — можно ли себе представить, чтобы евангелист Матфей, несомненно, еврей, использовал работу столь плохо информированного автора? В такое едва ли возможно поверить.
Есть и более серьезные проблемы. Страх иудейских старейшин попасть в руки народа (Ахмимский фрагмент 8.30) отдает не просто преувеличением, но откровенной христианской апологетикой. «Семь печатей» (8.33) и «толпа из Иерусалима и его округи», пришедшая, «чтобы посмотреть гробницу опечатанную» (9.34), явно выполняют апологетические задачи: привести как можно больше свидетелей и доказательств в пользу реальности воскресения. Эти детали, по–видимому, вторичны по отношению к каноническим версиям повествования. Выражение «день Господень» — еще одно несомненное свидетельство поздней, а не ранней датировки (ср. Откр 1:10; «Послание к магнезийцам» Игнатия 9:1). Исповедание сотника (Ахмимский фрагмент 11.45), по всей видимости, отражает аналогичный эпизод у Матфея (Мф 27:54, см. также Мк 15:39, Лк 23:47) [7] .
Наконец, можно ли серьезно настаивать, что рассказ в Ахмимском фрагменте о воскресении — с говорящим крестом и ангелами великанского роста — представляет собой самое первое, оригинальное сообщение? Что именно этим сообщением пользовались авторы канонических евангелий? Не разумнее ли предположить, что эти подробности также свидетельствуют о вторичном и фантастическом характере этого апокрифического писания? [8] Не подтверждают ли все эти свидетельства, что Ахмимский евангельский фрагмент представляет собой лишь сплав элементов из четырех канонических евангелий, в первую очередь из Матфея, щедро расцвеченный благочестивой фантазией, вдохновляемой апологетическими заботами, да еще и с ноткой антисемитизма?
Как бы ни очищать и ни реконструировать этот материал (спрашивается — зачем?), трудно предположить, что в нем скрывается древнейший слой традиции, на котором основаны повествования о Страстях в новозаветных евангелиях. Поколение или два назад ученые не находили в Ахмимском фрагменте никаких независимых традиций. Да и сейчас многие исследователи приходят к тому же выводу. Джон Мейер датирует этот фрагмент II веком и называет его «мозаикой из традиций канонических Евангелий, пропущенных через память и живое воображение христиан, часто слышавших чтение этих Евангелий и проповедь на их основе». Муди–Смит задается риторическим вопросом, обнажающим спорность позиции Кроссана: «Можно ли себе представить, чтобы традиция началась с повествования легендарного, мифического, анти–иудейского, фантастического по сути — а затем двигалась в направлении трезвости и реализма?» [9] По–видимому, Кроссан здесь пристрастен: перед нами очередной случай, когда убеждение порождается желанием.
Итак, все свидетельства говорят о том, что Ахмимский евангельский фрагмент — позднее, а не раннее сочинение, даже если мы пытаемся извлечь из него гипотетический ранний субстрат, произвольно очищенный от воображаемых позднейших дополнений. Но важнее другой вопрос: верно ли, что Ахмимский евангельский фрагмент IX века — в самом деле отрывок из Евангелия от Петра II века, осужденного в начале III века епископом Серапионом? В имеющемся у нас Ахмимском фрагменте нет никаких указаний на авторство, а отцы церкви, упоминающие Евангелие от Петра, совершенно его не цитируют и не дают нам возможности сравнить тексты и разрешить этот вопрос. Кроме того, в Ахмимском евангельском фрагменте не чувствуется докетизма (на что многие обратили внимание вскоре после его публикации). Если он не имеет отношения к докетизму, связь его с Евангелием от Петра становится еще слабее. Мы ведь помним, что Серапион подчеркивал: Евангелие от Петра использовалось докетами для пропаганды их учения [10] . Наконец, как показал Пол Фостер, связь между Ахмимским евангельским фрагментом и небольшими папирусными фрагментами, датируемыми 200–250 годами, достаточно сомнительна [11] . Таким образом, у нас нет серьезных оснований связывать имеющийся у нас Ахмимский евангельский фрагмент с текстом II века, который упоминается епископом Серапионом и некоторыми другими авторами конца II века под названием Евангелия от Петра. Учитывая его фантастическое содержание и очевидную связь с поздними традициями, этот евангельский фрагмент явно не следует использовать для исследования исторического Иисуса.
Евангелие Эджертона
Папирус Эджертона 2, найденный где–то в Египте, попал в руки ученых в 1934 году. Он состоит из четырех фрагментов. В четвертом фрагменте сохранилась всего одна буква; прочесть его невозможно. Третий состоит из нескольких сильно поврежденных слов. В первом и втором фрагментах мы находим четыре (или, возможно, пять) рассказов, параллельных повествованиям Иоанна и синоптических Евангелий. Отрывок из этого же текста сохранился на Кельнском папирусе 255, открытом несколько позже. В приведенном далее переводе Евангелия Эджертона дополнения из Кельнского папируса выделены курсивом. (Примечание: recto — лицевая сторона папируса с горизонтально расположенными волокнами; verso — обратная сторона папируса, где волокна расположены вертикально.) [12]
Папирус Эджертона 2
(1a) 2[И сказал Иисус] законницам: «3Карайте вс]ех, кто поступает проти[вно 4зак]ону, но не меня. Иб[о 5не знает он], что делает (или) как делает». [А, 6обе]рнувшись к [во]ждям народным, 7сказ[ал так]ое слово: «Исслед[уйте 8Пис]ания, в которых, как дум[ае]те, 9вы имеете жизнь. Они 10[свидетель]ствуют обо мне. Не идум[айте, ч]то я пришел обвин[и]ть 12[вас] пред Отцом моим. Обв[иняет вас] 13Моисей, (тот), на которого 14вы надеялись». И когда они 15ска[за]ли: «Мы хорошо [знаем], что Бог гово[рил] 16 с Моисеем, но не знаем, 17[откуда ты]», Иисус так отвечал 18им: «Ныне обвиняет (вас) 19[ваше не]вери[е] в то, что 20он писал. Ибо, если бы вы 21верили [Моисею], поверили бы и 22а[мне]; ибо обо мне он 23а[писал] от[и]ам вашим».
(lb) 22[…чтобы они] собрались вместе, пр[инеся] с собой 23камни, и побили бы ег[о 24кам]нями. И [вож]ди народа наложили на него 25ру[ки, что]бы схватить 26(его) и предать (его) 27толпе; и не [могли] 28схватить его, ибо не пришел 29час ему преда[ться] (в руки их). 30Но Господь избе[жал рук и]х и 31скрылся от н[их].
(2) 32И [во]т, подош[ел к нему] прокаженный, 33говоря: «Учитель Иисус, ты странствуешь с прокажен[ными] 34и еш[ь с ними] 35в гостинице; и я также стра[даю проказой]. 36Если [хочешь], 37я буду очищен». И Господь сразу [ответил ему]: «38[Х]очу: очистись». [И сразу же] 39сошл[а с него про]каза. 40И [сказал] к нему Иисус: «Иди, 41покажись [священникам] 42м принеси жертву за 43а[очищение], как заповедано Моис[еем, и] 44аболвше не греши».
(3) 42[…при]дя 43к нему, чтобы испытать 44его, начали испытывать его, гово[ря]: 45«Учитель Иисус, мы знаем, что 46ты [от Бога] пришел, ибо то, что ты делаешь, засвидетельствовано] 47всеми пророками. [Итак, скажи] 48нам: дозволительно ли [платить 49подати] царям, правящим по законам своим? Должны ли [мы платить и]м 5Оили н[ет]?» Но Иисус, зная и[х 51мыс]ли и разгнева[вшись], "отвечал и[м]: «Почему вы зовете меня 53[Учи]телем устами [свои]ми, но н[е слыш]ите, 54что я [го]ворю? Хорошо ска[зал о 55в]ас Ис[айя пр[орок, говоря: «Эт[и люди чтут] меня 56уста[ми сво]ими, 57[но сердц]а их [далеки] 58от ме[ня. В су]ете [они поклоняются мне]. 59Запов[еди человеческие…]»
(4) 60[…] в месте запертом 61[…] было положено под 62[…] богатство его непрочно 63[…] Но когда они изумлялись 64странному вопросу сему, 65Иисус подошел и стал 66на берегу реки 67Иордан. И, протянув 68правую руку […] наполнил 69[…] и посеял (их) в 70[рек]у (?). И затем […] 71вода произвела […] 72их […] и […] перед 73глазами их принесла плод 74[…] велик […] к (их) радости (?) 75[…]
(5) 76[…] 77[…] если78 […] его79 […] "[…] зная "[…]
(6) 82«Мы одно […] 83Я обитаю с […» к]амни… 84[чтобы] 85убить [его…] 86он говорит: «Един […]» 87[…]