Сглаз
Шрифт:
Тайлер улыбнулся отцу невинной улыбкой и заговорил тем голосом, каким обычно озвучивал свои ролики на Ютьюбе (музыкальность – 1.2, изюминка – 2.0).
– А теперь пора задать вопрос для моей очень важной статистики. Услышь меня, Достойный Прародитель!
– Тайлер! – прикрикнула Джослин.
– Извини, Дважды Достойная Детородительница.
Джослин выглядела непоколебимой.
– Это ты отредактируешь, – заявила она. – И убери камеру от моего лица. Я паршиво выгляжу.
– Свобода прессы, –
– И личной жизни, – парировала Джослин.
– Свобода от домашних обязанностей.
– Сокращение карманных расходов.
Тайлер навел объектив на себя и скорчил страдальческую гримасу.
– И так всегда! Повторяю, друзья мои: я живу в условиях диктатуры. Свобода слова серьезно страдает от рук старшего поколения.
– Так говорил Заратустра, – подытожил Стив, накладывая себе на тарелку тофу «Генерал Цзо».
Стив прекрасно понимал, что Тайлер отредактирует свой ролик тщательнейшим образом. Тайлеру всегда удавалось создавать неплохие клипы, перемежая нелепые розыгрыши разнообразными уличными съемками. Вдобавок он сопровождал свои видео головокружительными спецэффектами и сдабривал ролики привязчивой поп-музыкой.
Парень был талантливым. И результаты впечатляли: когда Стив в последний раз смотрел TylerFlow95, у канала было триста сорок подписчиков и более двухсот семидесяти тысяч просмотров. Тайлер даже ухитрился заработать (сущую ерунду, по его собственному признанию) за счет размещения рекламы.
– Что ты хотел спросить? – произнес Стив, и камера повернулась к нему.
– Если бы тебе пришлось позволить кому-то умереть, кого бы ты выбрал: своего ребенка или целую деревню в Судане?
– Что за неуместный вопрос!
– Моего ребенка, – выпалила Джослин.
– Ого! – драматически воскликнул Тайлер, и Флетчер в вольере снова залаял. – Неужели? Моя родная мать безжалостно пожертвовала бы мной ради несуществующей африканской деревушки! Указывает ли данный выбор на ее сострадательность по отношению к странам третьего мира или свидетельствует о проблемах в нашей семье?
– И то и другое, милый, – ответила Джослин. – Мэтт! Мы за столом!
– Но я серьезно! Папа, представь, что перед тобой две кнопки. Нажмешь одну – умрет твой ребенок – я, например, – а нажмешь другую, выкосишь деревню в Судане. Если не сделаешь выбор, пока считают до десяти, сработают обе. Кого ты спасешь?
– Что за абсурдная ситуация, – вымолвил Стив. – Кто может заставить меня сделать нечто подобное?
– Но ты попытайся ответить, хорошо?
– Правильного варианта нет. Если я спасу тебя, ты обвинишь меня в том, что я позволил погибнуть людям.
– Но мы все умрем.
– Ладно. Я предпочту, чтобы ты остался в живых. Разве я могу пожертвовать собственным сыном?
– Правда? – спросил Тайлер и восхищенно присвистнул. – А если в той суданской деревне сотня голодающих детей-солдат, со вспухшими животами и ползающими по глазам мухами, и бедных забитых женщин, больных СПИДом?
– Даже тогда. И эти женщины сделали бы то же самое ради своих детей. А где Мэтт? Я ужасно проголодался.
– А если бы тебе пришлось выбирать между мной и Суданом?
– Тайлер, тебе не следует задавать такие вопросы, – неуверенно произнесла Джослин.
Она понимала, что, если ее муж и старший сын взялись спорить, ее вмешательство вряд ли что-то решит. Семья и политика – сложные вещи!
– Папа?
– Судан, – сказал Стив. – Кстати, о чем вообще твой репортаж? О нашем вмешательстве в проблемы Африки?
– О честности, – пояснил Тайлер. – Любой, кто скажет, что спасет Судан, лжет. А тот, кто не захочет отвечать, соблюдает политкорректность. Мы уже опросили учителей, и только мисс Редфирн, она преподает философию, ответила честно. И ты.
Он услышал, как по лестнице с грохотом спускается младший брат, и окликнул его.
– Мэтт, если тебе пришлось бы позволить кому-то умереть, кого бы ты выбрал: Судан или наших родителей?
– Судан, – заявил Мэтт.
Тайлер (он был не в кадре) кивнул в сторону гостиной и провел пальцем по губам, будто застегивая молнию. Стив поглядел на Джослин, и та кивнула. Стив принял правила игры. Итак, будь что будет!..
Мэтт был обмотан банным полотенцем. Похоже, мальчишка выскочил прямо из душа.
– И ты мине токо што тысячу лишних просмотров сделал, – коверкая слова, произнес Тайлер.
Мэтт состроил смешную мину, глядя в GoPro, и подвигал бедрами.
– Тайлер, ему же тринадцать! – возмутилась Джослин.
– Ага. Тот клип, где я, Лоуренс и Бурак танцевали без рубашек, имитируя «Пуссикэт Долз», набрал больше тридцати пяти тысяч просмотров.
– Ролик был на грани порнографии, – фыркнул Мэтт, отодвигая стул и усаживаясь спиной к гостиной – и к Бабуле.
Стив и Тайлер изумленно переглянулись.
– Не мог хоть что-то надеть, Мэтт? – вздохнула Джослин.
– Вы сами хотели, чтобы я спустился и поел! Моя одежда лошадьми провоняла, и я толком душ принять не успел. Кстати, мам, альбом мне твой понравился.
– Какой альбом?
– Тот, с фотками на Фейсбуке.
Набив рот лапшой, Мэтт отодвинулся от стола и начал раскачиваться на задних ножках стула.
– Ты клевая, мам.
– Милый, все четыре на пол, о’кей? Ты можешь упасть.
Мэтт проигнорировал ее замечание и повернулся к объективу.
– Уверен, ты и не догадываешься, что я умею думаю!
– Неужто, брат-мой-воняющий-как-лошадь? Кстати, мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько вымылся.
– А вот это как раз мой пот, а не лошадиный запах, – невозмутимо парировал Мэтт. – А твой вопрос какой-то примитивный. Гораздо интереснее было бы спросить другое! Если тебе пришлось бы позволить кому-то умереть, кто бы это был – твой ребенок или весь Блэк Спринг?