Сгоравшие заживо. Хроники дальних бомбардировщиков
Шрифт:
— Доверни на десять влево, — попросил Серебряный. Он успел сориентироваться по звездам и уточнить курс. — Так держать. И можно потихоньку снижаться, а то заморозим нашего пассажира.
Александр сбавил обороты моторам, и гул заметно ослабел. Внизу то слева, то справа вспыхивали трассирующие пули, и, хотя до самолета они не долетали, у Александра снова душа наполнилась тревогой: что и кто ожидает Ирину внизу?…
— Командир, костры по курсу, — доложил штурман. — Переводи на горизонтальный.
Александр
— Спасибо, товарищ лейтенант, за благополучную доставку, — прозвучал в наушниках голос Ирины. — Прилетайте в гости. Буду ждать. Не забудьте мои позывные.
— Не забуду… — Предательские спазмы сдавили ему горло.
— Горит красная ракета. Вторая. И костер выложен согласно условиям, — сообщил Серебряный.
— Вижу. Рассчитай поточнее.
— Как в аптеке, командир. Приготовились!… Пошел!
Бомбардировщик даже чуть вздрогнул. Или это показалось Александру, а вздрогнул он сам? Он накренил машину, посмотрел вниз, но, кроме непроглядной черноты, ничего не увидел.
— Разворот вправо. Курс двести девяносто.
— Подожди, Ваня, надо убедиться…
— Ну-ну. Сделай кружок.
Лишь когда в небо взметнулись красная, а за ней зеленая ракеты, Александр вздохнул с облегчением и стал разворачиваться на заданный курс. Костры еще минут пять светились внизу, но вот исчезли — то ли их погасили, то ли затмило расстояние.
— Подержи, командир, я ветерок уточню, — попросил Серебряный.
Не успел он закончить промер, как впереди вспыхнули три луча прожектора и, расходясь и скрещиваясь, стали шарить по небу. Бомбардировщик шел им навстречу.
— Так держать, командир. Открываю бомболюки!
Самолет чуть клюнул носом: открытые створки бомболюков создали внизу дополнительное сопротивление.
На земле замелькали вспышки: зенитки открыли огонь. Но их было немного — сюда наши самолеты залетали редко.
Штурман сбросил САБ, и аэродром осветился неярким, но вполне достаточным светом, чтобы рассмотреть на стоянках «юнкерсы», «хейнкели», «мессершмитты».
— Крути, командир, восьмерку.
Это означало, что нужно отвернуть вправо, затем влево и встать на обратный курс, чтобы штурман все хорошо рассмотрел и выбрал объект бомбометания.
Бомбардировщик послушно лег на правое крыло, на левое, и снова голос штурмана прозвенел в наушниках: — Так держать! На боевом!
Снаряды рвались совсем близко и ослепляли почти как молнии. Серебряный словно не замечал их, рассуждал вслух:
— Так… Отлично идем. Хорошо. — И вдруг заорал благим матом: — Стой! Стой, говорю, хрен моржовый!
— Как это «стой»? — опешил Александр.
— Да КП пропустил, кнопку забыл нажать! — чертыхнулся штурман.
— Лучше бы ты забыл штаны расстегнуть, когда на унитаз садился.
— Прости, зевнул, — оправдывался Ваня. — Надо еще раз зайти.
— Понятно, надо, — смягчился Александр. Руганью делу не поможешь, и лишняя взбучка лишь взвинтит штурмана. Да и понять его можно — такой перерыв в полетах…
— Как же я так? — сокрушался Серебряный. — Вел, вел…
— И увел, — весело вставил Александр, чтобы окончательно успокоить штурмана. — Придется наказать тебя, лишить фронтовых.
— Согласен, командир. Фронтовые сегодня не заработал. Из-за моего зевка снова в пекло лезть надо.
— Ну, это еще не пекло. Не зевни второй раз.
— Навек запомню. Так держать! Сброс!
Бомбардировщик облегченно взмыл, а внизу один за другим полыхнули разрывы. Загорелись стоявший невдалеке от КП самолет и бензозаправщик, освещая небольшой, с шахматными квадратиками на стенах домик
— Промазал! — чертыхнулся Ваня. — И бомбы все сыпанул.
— Хорошо, хоть в самолеты попал, — подбодрил штурмана Александр. — Оставим КП на другой раз.
— Курс шестьдесят. Набирай высоту.
— Высоко не полезем, попытаемся обмануть грозу низом. Рассчитай курс, пока облака не закрыли звезды.
Звезды действительно вскоре стали меркнуть, а через несколько минут исчезли совсем, но Серебряный уже сделал свое дело, и бомбардировщик прямым курсом шел к своему аэродрому. Снова начиналась болтанка, усиливающаяся с каждой минутой.
Сверкнула молния, какая-то замедленная, зигзагообразная. Высветила узкую полоску между космами облаков и бескрайней степью.
— Да, командир, «потолочек» у нас над головой. За высотой глаз да глаз нужен, — предостерег Серебряный.
— Зато никакой «мессер» не увяжется.
Минут двадцать они летели в кромешной тьме, ничего, кроме приборов, не видя. Молнии вспыхивали все реже и наконец остались позади. Облака оборвались, обнажив на востоке едва заметную серую полоску, — наступал рассвет.
Бомбардировщик неощутимо плыл в спокойном предутреннем воздухе, и Александр, откинувшись на спинку сиденья, думал об Ирине, о своей изменчивой судьбе: столько пережито радостей и горя, столько испытано невзгод, лишений! Судьба будто смеется над ним. Поманит к счастью, а едва он прикоснется к нему — все рушит.
— Аэродром по курсу! — торжественно возвестил Серебряный.
— Будем садиться с ходу.
Александр направил нос самолета в начало взлетно-посадочной полосы, выпустил шасси и закрылки.