Шаг до любви
Шрифт:
— Алексей, давайте не будем, — перехватив его взгляд, негромко добавила, — Боюсь, я не готова ещё вот к таким отношениям. — его молчание заводило в тупик. — А, может, вообще — к отношениям.
И снова — поразительное спокойствие Константинова. Складывалось впечатление, что просто изучал её. Как книгу про неизведанные страны, пытаясь определить, что она из себя представляет. Другой бы, наверняка, уже отступил, отправившись на поиски более сговорчивого и доступного объекта для своего внимания и интереса…
— Рита, помогите мне вас понять, — не сводя с неё взгляда, попросил он вместо того, чтобы просто отступить, — Я же вижу,
— Нравитесь, — выдохнула она, резко отвернувшись.
Её просчитали. Слишком быстро и легко. Но он слишком многого не знал. Он вообще ничего не знал! А она не готова была к откровенному разговору. Страх. Предательский страх всегда мешал нормально жить… И временами ненавидела себя за собственную трусость.
— Тогда в чем проблема?
И снова возник этот чертов вопрос, — не без раздражения подумалось Константинову. Хотя внешне остался совершенно спокоен. Вот с чем собирался всё же разобраться, так это с её непонятным психологическим настроем. Держалась великолепно, видимо жесткий самоконтроль давно стал привычным делом. Но вот момент, когда голос предательски дрогнул, уловил.
— В том, что вы — мужчина, — выдала она, по-прежнему избегая даже случайно встретиться с ним взглядом. Реплика просто…
Наступила продолжительная пауза. Как реагировать на прозвучавшую фразу, Константинов сейчас ни малейшего понятия не имел, понимая, что для начала не мешало бы выяснить смысловую нагрузку.
— Вот такого бреда еще не слышал, — проворчал он, на некоторое время сосредоточившись на морском прибое. Наконец, глянув на молодую женщину, поинтересовался, — Рита, мне сейчас вас как понимать?
— Алексей, мне с вами хорошо, спокойно, уверенно, — сама сообразила, что выразилась как минимум — некорректно. — Но…
— Но… — повторил Константинов. Легких отношений не ждал, видя, какой сгусток нервов представляет собой данная особа. Только и к такому вот необъяснимому противостоянию оказался не готовым. Пожалуй, впервые в жизни не знал, с какой стороны подступиться к женщине. К понравившейся женщине…
— Вы муж… — вновь начала Рита.
— Я — мужчина, — перебивая её, повторил Алексей, заверив, — Я это услышал. В чем в данном случае проблема?
— У вас было два брака.
Вот сейчас молчал долго. Никогда не думал, что его предыдущие семейные отношения для кого-то могут стать камнем преткновения для развития новых. Потребовалось время, чтобы понять, что именно пытаются сказать столь витиеватым способом. И понять необходимо максимально правильно, чтобы женскую логику верно просчитать…
— Так, уже теплее, — нарушил, наконец, затянувшееся молчание. — Рита, я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, — продолжал Константинов неторопливо, тщательно обдумывая каждое слово, которое должно было прозвучать. — Поверьте, я не деспот. Не самодур. И проблема не в моей профессии. Я не одержим партнершами, как принято считать в некоторых кругах. Для меня они такой же реквизит, как стол или стул. Только — одушевленный…
— И обнимаете вы их исключительно, как неодушевленный реквизит, — съязвила вдруг Коташова. И, судя по реакции, от самой себя ничего подобного не ожидала. Ей вообще не должно быть дела до того, кого и как там обнимает этот
— А еще я с ними целуюсь, а бывает — и в одну постель ложусь согласно сценария, — медленно продолжал Алексей, старательно пряча улыбку. — Только здесь один нюанс, за всеми этими действиями наблюдает съемочная группа, а бывает и команда актеров. Человек так десять — двадцать. Тут только полный извращенец какие-то желания начнет испытывать. Рита, — развернув ее к себе лицом, тепло улыбнулся, закончив признанием, — Меня еще никто не ревновал.
— Это не ревность.
Это не ревность… Да, мог ошибиться в своих предположениях. Только почему-то был уверен, что… Прав. На этот раз — сто процентно прав. Наблюдал за ней в то воскресное утро, во время импровизированной фотосессии с её знакомой…
То, что привыкла держать себя под жестким самоконтролем, сомнений не было. Все его «откровенные» выходки восприняла спокойно. Сам, потом, просматривая оставшиеся в телефоне фотографии с девицей, удивлялся, как Рита просто не развернулась и не ушла. А, будучи знакомым с женским характером, такое вполне могло произойти… Она же просто досмотрела «спектакль» до конца и до сих пор о том не вспомнила…
2
Самый запад России. Это не ревность… Однако вопрос с его гендерной принадлежностью и спецификой работы всё же возник. С трудом сдержал небезопасную для настоящего времени усмешку, которая вполне может оказаться неверно истолкованной. А усугублять и без того, мягко говоря, сложноватые, отношения, желания не имел. Им бы, да-да, именно — им, для начала справиться с одним «букетом».
— Правда? — по тону стало ясно, что её уверениям не поверил совершенно, затем поинтересовавшись, — Не подскажете тогда — что? — и отступать был не намерен. — Рита, помните, о чем мы говорили летом? — продолжал он свое мягкое наступление. — Для меня ничего не изменилось. И ваше решение…
— Мое решение… — а она считала, что самые ответственные решения в отношениях должны приниматься мужчиной. — Именно мое… — повторила с какой-то непонятной обреченностью в голосе.
— Так, стоп, — его вдруг осенило. — Рита, я умею принимать решения и нести за них ответственность. С девятнадцати лет их принимаю. Но не хочу давить на вас. Два моих решения завершились крахом. Летом я сказал, что вы мне нравитесь. Так вот, вы мне… — лишь на какое-то мгновение засомневавшись, уверенно закончил, — Не просто — нравитесь. Я бы хотел попробовать перевести наши отношения из дружеских в более серьезные. Но… — а вот невольно оттолкнуть её, обидеть даже случайно хотел в последнюю очередь, а учитывая ощущаемое напряжение… — Вы не подпускаете к себе на пушечный выстрел. Я не знаю, с какой стороны подступиться, Рита. Не могу понять, кто и, главное — что сделал, превратив вас в один большой сгусток нервов, неуверенности, сомнений, страха.
— В одну большую глыбу льда… — проговорила она как-то уж совсем обреченно. А ему показалось, что и не заметила, как проговорилась о собственном состоянии. При этом охарактеризовала то, должен был признать, максимально верно!
— Если позволите, я вас отогрею, — предложил он, при этом, действительно, расстегивая собственную куртку. Нет, конечно было не жарко, но и сказать, что сильно замерзла…
— Да вроде не холодно… — перехватив взгляд Константинова, медленно выдохнув, призналась, — Да поняла я, о чем вы, — добавив, — Попробуйте. Боюсь только, это очень сложно сделать.