Шаг вперед
Шрифт:
Ответ на этот вопрос был хорошо известен внутри семьи Бардиных, так как после случая, когда Николай вытащил хорошую подругу Катюши, финскую девушку Олли из пасти натурального кошмара, её дед поддерживал с ними всеми очень плотный контакт. И, на всякий случай, дал девочкам свой прямой номер коммуникатора. Они уже были в курсе мнения медиков, что присутствие Николая может помочь стабилизировать её состояние. Но связи с самим Николаем не было, удрал в пещеры качаться и отключил связь.
Уверения Яло, о том, что он дойдет до всех, кого можно, но затребует
– Мне деда Яло скинул копию письма, Пап, ты бы видел, сколько там печатей! Это круче чем ваш кредитный рабский договор на Кольку! – и, не давая вставить отцу ни слова возмущения, поправилась, – да знаю! Знаю! Так говорить нельзя! Услышат – накажут! Ха! Кто услышит? Как будто у тебя там федерал какой сидит в кабинете! Прям!
– Деда Яло это который Койвисто? – видя как раздулись крылья носа и задергался левый глаз сидящего напротив «федерала» уточнил у дочери Бардин, – и только тебе скинул копию, или Катюшке тоже?
– Да он ей и скинул, это мне копия пошла и ссылки на их новостной канал тоже письмом скинул. Там репортаж первым шёл, заглушили конечно канал, но у нас весь класс смотрел, у Катьки тоже, перемена же! О, Папка, ты бы видел глаза всех вокруг!
– Хорошо, дочь, хорошо, я тебя понял, – перебил разошедшуюся дочку отец, – перешли мне, пожалуйста, копию письма, и маме, хорошо? И на уроках комом не баловаться!
– Как скажешь, пап, копии сейчас вам скину, всё, я побежала на урок, пока, пока, целую! – рассмеялась непоседа и завершила вызов.
Первую минуту, после того как завершился разговор отца с дочерью, в кабинете стояла тишина. Потом коммуникатор тоном информировал владельца о пришедшей почте и Бардин спокойно открыл полученное приложение и принялся изучать пришедший документ.
Следователь всё это время задумчиво крутил пуговицу пиджака. Поджав губы и закрыв глаза. Он был в тихом бешенстве. Такой просчёт. Такая ошибка.
Задача ему была поставлена чёткая. Сроки – предельно сжатые. Настолько сжатые, что сюда он и его группа летели на персонально выделенном службой самолете. Согласно информации, полученной на ночном брифинге, вокруг «Призрака» закрутилась операция спецслужб. Чьих конкретно – пока не знали, прикрытием в виде международных медицинских организаций пользовались очень многие.
Слишком эффективное прикрытие и слишком просто затеряться в плеяде спонсоров. Манипулирование же процессом – вообще не требует никакой подготовки. Сверху пришел приказ – «Бардина Николая Владимировича» отдать. Такого, какой есть. Уже готовили спецборт чтобы перевезти тело, вместе с аппаратурой поддержания жизнедеятельности. Пусть его там и лечат.
Но на Айне «Призрака» необходимо было заблокировать. Используя родных как рычаг – добиться добровольного сотрудничества, заставить переместиться в любой из «своих» комплексов.
На операцию было выделено двое суток. Максимальное время, на которое полковнику гарантировали, что данное обращение, письмо и требования не выйдут в СМИ. На большее же время они не смогут задержать распространение информации о запросе Красного креста. И так, позже придётся долго препираться со сворой прикормленных борзописцев, но это мелочи.
И вот такой просчёт. Прямой контакт с роднёй финской девушки, и ещё и не простой роднёй, раз детям передали ссылку на канал, который не смогли задавить сразу. Всё прикрытие летело к чертям, весь план работы – туда же. Времени становилось ещё меньше. Но приказ есть приказ. Просто придется работать быстрее.
***
В момент пробуждения, когда уже не спишь, но ещё и не проснулся, бывает, ловится мгновение всеобъемлющего наслаждения. Когда легкое движение изумительно приятно напрягает мышцы, когда свет, пробивающийся сквозь закрытые веки, заставляет любить саму жизнь и этот самый свет. Когда тактильные ощущения от прикосновения постельного белья к обнажённой коже, приятнее всего, что ты только можешь себе навоображать в этот самый момент. И хочется продлить это мгновение, но как только ты осознаёшь это желание, ты окончательно просыпаешься, и наваждение пропадает.
Моё пробуждение было именно таким. Только всеобъемлющее наслаждение я испытывал от того, что больше не висел во тьме, в состоянии вечного падения, когда непонятно где верх, а где низ и когда границы реальности постоянно убегают от тебя, стоит только к ним потянуться.
Опора подо мной была надежная, хоть и достаточно мягкая. Вместо тьмы – слегка клубящийся, немного мрачный, серый с прожилками бирюзы, туман. Чётко ощущаемые границы туманного пространства, раздвинувшиеся на какое-то умопомрачительное расстояние. Бирюзовые искорки разумов людей, облаченные в плоть аватаров и броню защитных комплексов. Две искорки более воздушные, непостоянные, игривые, какие-то кокетливые. Пять чуть более основательных, насыщенных, менее подвижных.
Из-за границы восприятия тянет чем-то злым и голодным, а так же раздражённым и одновременно удовлетворенным с постоянно проскакивающими приступами эйфории.
Что-то, абсолютно нечеловеческое, обосновалось где-то там, по-хозяйски окидывая взглядом всё пространство, которое принадлежит этому чему-то и только ему. Хозяйский взгляд/внимание/концентрация, пробегая по поверхности моего тумана, чуть продавливал внешнюю его границу, заставляя туманную область уплотниться. Но вглубь не проникал и не воспринимал мой туман как что-то особенное.
Четко воспринималась граница «Энриувойре», которая в одном месте проходила через туман. Толщина брони, встроенные системы, энерговоды и многочисленные датчики. Ниши и каналы для ремонтных платформ.
Именно осознание толщины внешней брони комплекса и выкинуло меня из этого состояния. На пару секунд я даже потерял ориентиры того, где я нахожусь. Мне показалось, что я ещё не разблудился и прыгаю в поисках африканского комплекса и на пару мгновений отключился от усталости во время очередного прыжка. Потом вспомнил, что всё-таки выбрался, что я дома, в своём жилом модуле.