Шаг вверх
Шрифт:
Среди советских руководителей считалось нормой, когда их отпрыск проходил все стадии роста начиная от низовых должностей и званий, так что у элиты не было необходимости строить заповедники для «золотой молодёжи» по факту отсутствия оной.
Так и не возник в этой реальности Институт Международных Отношений, где к шестидесятым годам нашей реальности было не протолкнуться от детей министров, из замов, академиков и прочих уважаемых людей.
Да и не были посольства СССР, в этой реальности, уютной гаванью, для разного рода проштрафившихся партийных работников.
Предложение
Всё, о чём нужно было договориться обсуждалось в рабочем порядке в ходе двусторонних встреч или более расширенных контактов, в которых роль США и западного мира вообще была сильно приглушена.
Потому что не было никакой «совместной победы» и не было потока золота из Европы и СССР в карманы США, что не позволило им захватить финансы планеты.
Посольства тоже не выросли до огромных особняков с сотнями сотрудников, а были скромными зданиями, где работали пара десятков профессиональных шпионов, которым к тому же было запрещено выезжать за пределы столицы.
Государственный департамент и Форин офис [20] , несколько раз пытались договориться с руководством СССР о расширении представительств, но министр иностранных дел Громыко раз за разом цитировал слова Сталина сказанные им о США: «Я с чертями не торгуюсь».
20
Департаменты иностранных дел США и Британии.
С некоторых пор каждого работника посольства США, в открытую сопровождал сотрудник КГБ, причём меняли их часто, чтобы не застаивались.
Делалось это прежде всего для охраны дипломатических работников от действий советских граждан, которые очень хорошо помнили публикации в «Правде» секретных документов и соглашений между европейскими некромантами и их заокеанскими друзьями.
Так и получилось, что дипломатические работники западных стран, оказались в своеобразном вакууме, не имея возможности вести ту работу, ради которой они приехали в СССР.
Заместитель посла Уильям Колби, был кадровым сотрудником ЦРУ, и работал на «советском» направлении уже давно. С конца последней войны. Нет, он не имел привычки как русские пилоты говорить «крайний», но прекрасно понимал. Прошедшая война не последняя, а именно крайняя.
Три дня назад Уильям получил шифровку, адресованную лично ему как главе разведывательного подразделения в России. В шифровке подписанной лично шефом ЦРУ Алленом Даллесом, его просили наладить контакт с Александром Мечниковым, предполагая, что он является кем-то из глубоко законспирированных агентов русской разведки, прошедший полное омоложение.
Секрет полного омоложения очень сильно волновал элиты всего мира, потому что добавить к жизни два раза по тридцать — сорок лет, это конечно здорово, но вот так, вернуть юность оставив себе голову и память взрослого человека — бесценно. На это направление были ориентированы все агенты в России. Но дело шло плохо. И не только потому, что агентов было очень мало. Но и ещё потому, что как таковой системной работы по вербовке и подготовки разведчиков в СССР не велось. Трансграничных контактов фактически не было, а все, кто ходил через границу, вроде моряков и лётчиков, бежали от любых зарубежных связей как чёрт от ладана.
И видимо испробовав все варианты, руководство Центрального Разведывательного Управления решило попробовать выйти на прямой контакт с носителем такого важнейшего секрета. Тем более что за Мечниковым были и другие изобретения включая антиграв, который вот уже месяц пытались повторить в Армейской исследовательской лаборатории в Лабораторном центре Адельфи, штат Мэриленд, и десятках других центров.
Для контакта, Уильям Колби затеял небольшую интригу с актрисой театра Оперетты, Капитолиной Кузьминой. Она познакомила его с Татьяной Шмыгой, по слухам состоявшей в любовной связи с Мечниковым. И именно сегодня, он должен был забрать Татьяну после спектакля, чтобы после поехать к Горькому, устраивавшему шумное торжество по поводу рождения очередной внучки.
Получивший омоложение классик пролетарской литературы отрывался как мог словно вымещая боль за недавний разрыв с женой, и порой затаскивал к себе в спальню сразу двух женщин.
Полковник Колби был настоящим асом вербовки и ему было что предложить и незрелому юноше, и дряхлому старику. Поэтому он, конечно же, вновь внимательно пересмотрел все собранные на Мечникова материалы, но никаких стратегий не намечал. Лучше быть свободным в выборе, особенно учитывая, что с высокой долей вероятности ему противостоит опытный разведчик. Или учёный, или и то и другое вместе. Аналитик из ЦРУ даже предположил, что это мог быть известный инженер и изобретатель Шухов, который сделал десятки открытий и сотни изобретений во всех областях инженерии, но посмотрев на известные фотографии Шухова, Колби отказался от этой идеи. Да и психопортреты Мечникова и Шухова очень разнились.
За кулисами не место посторонним, но тот, кто совал дежурному на чёрном входе трояк, уже не считался таковым, и по коридорам меж гримёрок свободно ходили разные личности, в основном мужчины средних лет в дорогих костюмах и мелькали полуобнажённые прелести артисток.
Конечно на первом этаже всё было чуть спокойнее и солиднее, всё-таки примы и артистки, а вот на втором, где находились комнаты кордебалета, всё было куда свободнее и веселее.
Но как это ни было смешно, Мечникову уже было не по чину общаться с кордебалетом, и приходилось терпеть не только любопытные расспросы подруг Татьяны Шмыги, но и постоянное мелькание её поклонников, приносивших цветы и подарки.
Конечно аппаратный вес Мечникова был пока не очень значимым. Заместитель в паре комитетов при Совмине… Но для понимающего человека, а в Москве другие и не выживали, китель в орденах был куда информативнее личного дела, и даже мимолётный взгляд на награды молодого аппаратчика сразу вызывал законное желание покинуть сцену.
Но полковник Колби пришёл не за тем чтобы быстро исчезнуть. Вручив Татьяне огромный, одуряюще пахнущий букет розовых роз, с неудовольствием отметил что стоящий рядом букет бледно-голубых роз не хуже, а за счёт оригинального цвета и смотрится более выигрышно.