Последняя страница в библии пуста,Последнее сказание забыто.Любите – заповедь Христа,Отнюдь не модна и давно изжита.Как можно предавать любовь,Словно ребенка своего, родного?Держащего за палец маленькой рукойИ любящего всего тебя, такого?Мы подменили заповедь Христа,Мы наложили на все чувства вето.И что стоит за нами? – пустотаИ мир, где совесть стала под запретом.В наш век деньгами мерят все. Ты не такой? – тогда твой тип – беспечный,Не стертый рукавом молочный след с усов,Ты – ветреный или опасно честный.Среди всех штампов, ценников и лжиОпасно жить, не прячась в грим и маски.И не перед кем душу обнажить,Руки подать в минуты горя, счастья.Но не спешите осуждать в сердцах,Судить людей по их сменной одёжке.Не сменишь то, что видится в глазах.«Быть человеком, даже если сложно».
Осознанная я
«Какая я сегодня, чем полна?» —Взглянув с утра в окно себя спрошу я.«Зачем сейчас живет моя душа?Что сделано уже, а что могу я?»«Что ждет меня?» – спрошу я. «И где цель —Цена сегодняшнего пробуждения?Как кораблю мечты не сесть на мельИ не уплыть в иллюзию забвения?»Моя опора, якорь мой, маяк,Ось всех живых, основа Мироздания,Ответь моим терзаниям и скажи, какПрожить день с пользой твоему созданию.Чем послужить тебе, что сделать, подарить?Что прочитать, а вдруг и написать ли?Чудесный мир любовью одарить?Иль страждущих в нем заключить в объятия?«Какая я сегодня, чем полна?» —Встав ото сна опять себя спрошу я.«Зачем еще живет моя душа?Что сделано уже, и что могу я?»
Мудрец
Я – маяк, ни лучше, ни хуже.Я – маяк, я свечу с высоты,Освещаю поникшие от времени душиИ забытые в жизни мечты.Сильный ветер погнул мою крышу,В мою спину стучал ураган,Но я, свет, от судьбы не завишу,Моя цель и задача – туман.Что мне громкий и северный ветер?Что предатель, что бьет со спины?Моя жизнь – за других быть в ответе,Мне не нужно получше судьбы.Я все видел: бессонное море,Жаркий штиль и багровый закат.Будет буря – что ж, солнышко скоро.Будет дождик – и дождику рад.Я – маяк, я всего-то ни лучше, ни хуже,Я – маяк, я свечу с высоты,Возрождаю поникшие от времени душиИ разбившиеся в рифах мечты.
О чем молчат мои иконы?
О чем же молчат в моем Храме иконы,Залитые светом искрящей свечи?Бросают свой взгляд, ожидая чего-тоОт нашей не слишком послушной души.Задумчивый вид их расскажет о многом.Как следует жить, и где совесть чиста?В минуты отчаяния незримой рукоюСогреют надеждою наши сердца.Сквозь кроткие шепоты чьей-то молитвыВнимательно слушают тихий рассказ.Здесь мать просит Бога спасти ее сына,Который спасал его прежде не раз.В дальнем углу сидит тихо старушка,Пришедшая в Храм попросить за внучат.Она молит Бога дать силы немножко.«Осталась одна я». Иконы молчат.«Возможно, Всевышний, ты дал долголетие —Старухе на старости лет доживать.Чтоб я могла внучку сберечь от трагедий,А младшего внука как сына обнять?»Внимательным взглядом окинут иконыПришедших к ним с просьбой, их тайны храня.То на кого-то посмотрят сурово,То лучик надежды подарят любя.О чем же молчат в моем Храме иконы,Залитые светом искрящей свечи?Богу слов о тебе нужно немного,Откройся ему, проси сил и молчи…
Помолчим
«Помолчим?» – спрошу я у березы.«Помолчим», – ответит она мне.«Но о чем? – поспорит со мной роза. —Молчать без смысла нам не по себе».Загадочно молчать могут поэты.У них нет мыслей. Они шумят пером.У молодежи мысли всегда где-то.Молчат романтики, все так же, ни о чем.Молчать совсем без смысла мы не будем.«Ну что ж… о чем тогда молчать?»«О лете, о грозе, о чем забудем», —Сказала мне береза, подбочась.«А я о теплом море! – сказал ветер. —О том, как можно прыгать по волнам».«А я о звездах, – тихо скажет клевер, —О том, что я вот здесь, а они там».Я растянусь в густом цветущем поле,Положу голову ромашке на плечо.Мы все молчим: береза, роза, море…Каждый про что-то, но в общем ни о чем.
А вы знаете, как пройти на небо?
Жаркий летний денек, а я – в душном костюме,Шагаю вприпрыжку к подруге домой.На встречу идет, погрузившись в раздумья,Знакомый мой старый, брат кума родной.«Привет! – говорю я. – Как жизнь, как здоровье?Уволился?»«Нет, у меня выходной».«Может, возьмем да закатимся вместеК приятной знакомой особе одной?»Свояк стал бодрей, зашагали вприпрыжкуВтроем: я, портвейн и брат кума – свояк.Нас ноги несли, появилась одышка,Жара раскалила бульвар и асфальт.Заветная дверь. Я стучу. В изумленииОткрыла нам Люба: «Как раз вас ждала!Я вас попрошу подождать на сиденье,Я скоро…» Дверь хлопнула, Люба ушла.Уж около часа мы ждем на сиденье,Брат кума уснул, захрапел. Что же я?Я выпил глоток своего же портвейна,Расслабился и… засучил рукава.На лестнице старой вдруг скрип половицы —К нам стала спускаться старушка одна.«Вы кто? Что здесь делаете? Вас позабыли?Не взяли с собой?» – спохватилась она.Найдя расторопно очки на затылке,Старушка спешит разыскать телефон.«Не стоит тревожиться! – я спрятал бутылку. —Я Толик, а это – брат кума родной».«Мы к Любе пришли, она ждет нас. Мы тожеУж около часа иль больше сидим».«Кто? Наша Люба? Нет, Люба не может.С ней вышло несчастье». Я стал недвижим.На днях с сестрой младшей пошла наша ЛюбаВ парк городской. К ним машина неслась.Сестру Люба в сторону вмиг оттолкнула,Сама же – упала, и вот… не спаслась.Чуть больше часа отъехал автобус,Увез нашу Любу на вечный покой.Свояк покраснел, зашатался, я тоже.Брат кума промямлил: «Вот так выходной».Был жаркий денек, а я – в душном костюме.Шагаем втроем: я, портвейн и свояк.Забыл, что в кармане для Любы парфюм был.Достал и смотрю на него как дурак.
Загадочным ребусом иней на окнах
Загадочной строчкой лег иней на окна,Пылают от свежести леса хребты,В мех мягких сугробов укуталась речка,Затихла, замерла, ждет теплой весны.Гуляю по зимнему спящему лесу,Рукой коснусь чуда – тут бусы из льда!Здесь слышно шаги приходящего лета!А может, так просто шумят тополя?!Заскачут игривые, словно пружинки,В своем зимнем вальсе порхая, кружа,
