Шагающий по краю

Кирнос Александр

8

Но вдруг в толпе взметнулись рукии проявляется лицо,и в воздухе застыли звуки,прошиты молнии концом.И дождь слепой хлестал без края,и солнце лилось через край,мы были изгнаны из раяи снова возвращались в рай.В плену случайных соответствий,меж встреч, свиданий невпопад,средь пошлости причин и следствийвилась тропинка через саддуши. … В какой-то странной мукеот боли к радости скользя.И ожили внезапно звуки,ликуя, жалуясь, грозя…

9

Ликуя, жалуясь, грозя,твои глаза в ночи сияли.Что было можно, что нельзя,мы, делая, не понимали.В смятенье рук, в маршрутах губне знали меры и порога,охотник нежен был и груб,неутолима

недотрога.На теле линии судьбымы открывали ненароком,любви невольники, рабы,спелёнатые страсти роком.И лишь сиянье твоих глазнад пропастью непониманьяот гибели спасало нас,лишь только глаз твоих сиянье.

10

И лишь сиянье твоих глаз,агатовый овал,смогло меня на этот разувлечь за перевал.За перевалом год всегопарю я, как во сне,моложе вдвое оттого,что ты живёшь во мне.В чужое время я попалиль ты вошла в моё?I fall in love, в любовь упал,как в прошлое своё.Тебя искал я много летдо нынешней весны,как наваждение, как бред,мелькал едва заметный следсквозь грёзы, явь и сны.Свет серебристый знаком «Да»заполнил окоём,когда вошла ты навсегдачерез дверной проём.Легли на плечи две рукиподобием кольца.Ведь нет у времени рекиначала и конца.В твою ль я лодку переселиль села ты в мою,безумен был я или смелу жизни на краю.Но линии судьбы сплелисьводою и огнём,в сиянье радуги слились,дугою в небо поднялисьи растворились в нём.

11

Я плыву,надо мной, подо мной океан,я живу,я свободен, рассеян дурман.Рядом с тёмной крутою покатостью спинреют тени. Свершилось! Свободный дельфин,среди братьев, ни мыслей, ни чувств не тая,разорвав какофонию быта,я струюсь и мелодию сфер бытиявсею кожей вбираю открыто.Прорезаю сонаром громаду воды,вдруг локаторы сверху и слевапринимают стаккато мольбы и беды,вспышку боли, обиды и гнева.Там, вдали, в наступающей сумрачной мглена покинутой, горько любимой земле,ты сквозь мрак и отчаянья глыбубьёшься, как серебристая рыба.Вверх и влево скольжу, возвращаюсь, спешу,я узнал этот голос, я им лишь дышу,я успею вернуться, подставить плечо,мы сумеем уйти до отлива,примет нас океан, и волна горячонас обнимет и схлынет игриво.Мы свободны, вдвоём, мы плывём, отчего жзабивает мелодию нервная дрожьи сжимает предчувствием сердце?Тень грядущего кроет лощины судьбы,и тревога сминает морщинами лбычастотою в три тысячи герц.

12

В моих словах насмешку слышишь ты,в улыбке дружеской находишь ты надменность,ты лживою считаешь откровенностьи ханжеством – суровости черты.Ты говоришь: трепло и фантазёр,тепла и нежности в словах не замечаешь,молчишь и дуешься, зеваешь и скучаешь,и сумрак в глубине твоих озёр.И я всё заведённее и злей,посуду драю и гоняю Марту,как будто вновь до выстрела со стартасорвался в фальшь калейдоскопа дней.Вновь жизнь, как на картинах у Моне:сегодняшнее кроется в тумане,забылось прошлое, грядущее обманет,из слёз и грёз не лепится сонет.Зажёгся я от твоего огня,смущённая и дерзкая улыбкавошла в меня, ликуя и маня,неутолима, как смычок над скрипкой.И в этот год семь жизней пронеслось,за яблоко, что сорвано до срока,утратой Бога и всевластьем рокас тобою расплатиться нам пришлось.Мне нужно просто позабыть тебя,не знать, что ты живёшь на белом свете,жить одному, не злясь и не любя,не помня день, когда тебя я встретил.Но как забыть?

13

Твоё лицо уж не лучится,как в те недавние года,всё, что могло с нами случиться,не воплотится никогда.Проклятье было непреложно,надежда улетела прочь,нам и расстаться невозможно,и вместе жить уже невмочь.Шесть лет, что мы с тобою вместе,дорогой были в никуда,обломки гордости и честисмывает талая водаразлуки. Сиротливы свечи,и нам судьбы не превозмочь,для дружбы всё ещё не вечер,а для любви уже не ночь.Ни поцелуя, ни объятьяи ни улыбки – ничего,и даже без рукопожатьямы расстаёмся.Что с того,что были сплетены так туго,казалось, не разъять вовек.И не жена, и не подруга,чужой, холодный человек.Прощай!Последняя страницапрочитана. Но как закрытьмне эту книгу? Будут снитьсякалейдоскопом твои лица,тоской, бессонницею длиться,фантомной болью будут ныть,пока не оборвётся нить.Прощай.

14

Я тебя любил, не понимая,не умел и не хотел понять,ведь на то, что полюбил, не зная,невозможно злиться и пенять.Так любил я грозовое лето,солнце, ливни, лунный звездопад,громы, что с ворчаньем шлялись где-то,забредая изредка в наш сад,град и ливень, рухнувший стеною,молний свет, расчерчивавший тьму,мощь судьбы, непостижимой мною,неподвластной сердцу и уму.Как в челне, сорвавшемся с причала,вниз срываясь и взлетая ввысь,сердце пело, плакало, кричало,слёзы благодарности лились.Но законам следуя природы,замелькали дни календаря,ты менялась в унисон с погодой,нудный дождь иль снегопад даря.Но ведь я любил тебя другую:ливни, грозы, молнии и град,и, не понимая, но ревнуя,нежен был и злился невпопад.Мы расстались, но в начале маяв небесах я знаменье ловлю.Я причину гроз не понимаю,но, как прежде, грозы я люблю.

15

Да, старый граф, наверно, был не прав,когда принцессу укорял он за эксцессы.Чем старше, неустойчивей процессы,а у принцесс неукротимый нрав.Но вдруг лишь только телом старый граф,был юн душой, как звук виолончели,и, немощь тела дряхлого поправ,душа взмывала вверх, как на качелях,и вниз стремглав,мечтая вдрызг разбиться,и всё это не в шутку, а всерьёз.Раз довелось на склоне лет влюбиться,рыдай до смеха, хохочи до слёз,представив, как принцесса,став метрессой,когда уйдёшь ты и пройдут века,вздохнёт украдкой, полюбив повесус усталою душою старика.

16

Глухая безъязыкая тоска,отчаянье на грани отупенья.Замкнулся круг, разбросаны каменья,вновь собирать не тянется рука.А обнимать кого-то – что за бред?Дай боже уклониться от объятий.Висят в шкафу, как спрятанный скелет,три вешалки и… этот запах платьев…Ещё воспоминания тая,болит душа, сплавляя правду с ложью,ещё порой во сне ты вновь моя,целую грудь, и бёдра, и межножье.Как прежде, ожидание горчит.В метро, трамвае или магазиневдруг в ритме скерцо сердце отстучитпароль разрыва: «Я поеду к Зине.Ты подождёшь? Я быстренько вернусь».– Я подожду, вернись лишь, сделай милость.Сменялись гнев, недоуменье, грусть —тоской. Она четыре года длилась.И волглые смешали облакастынь неба с полем в мареве белесом,и заячья неровная строка,как вздох астматика,петляла кромкой леса.Но тает лёд, расклад меняя карт,и полынья манит мечтой острожной,и неужели вновь случился март,и вновь любовь, как музыка, возможна.

17

Украл у Клары Карл кораллы губ,глаз бирюзу, и ровный белый жемчугеё зубов, и золото волос,гранаты щёк и, гордостью увенчан,удрать хотел. Ан нет, не удалось.Вдруг оказалось, что пропал кларнет.А как прожить поэту без кларнета?Когда он есть, не замечаешь это,а если нет! Ни встать, ни лечь, ни сесть.Ни спать, ни спеть. Кларнета чистый тонбудил в душе прекрасные порывыи Клару с Карлом кстати сблизил он.Как вёл он партию тогда, какое диво!Вдруг озарение: кларнет украла Клара!Майн либер Готт!– каким он был глупцом.Он видел, как на нём она играла,глаза закрыв и посветлев лицом.Поэту не впервой сносить удары.Надев кораллы, жемчуг, что украл,выходит Карл уже в обличье Клары,и вдруг навстречу Клара, то есть Карл.И тут такое между ними началось…кларнет, кораллы крали и дарили,им не пилось, не елось, не спалось…не до того, когда вы полюбили.И создал Карл для всех, кто был влюблён,скользя в веках под звуки менуэта,хрустально-чистый, мелодичный звон:«Кораллы Клары» – пьесу для кларнета.