Шаги в глубину
Шрифт:
Очередь позади сочилась космическим молчанием, ровно горели мягкие лампы, на полу исходил руганью идиот, а я шла прочь с отчетливым ощущением, что на самом деле избили меня. Я, глупая, пыталась распрощаться с системой, выпятила свой характер и получила по мордасам. Все, могу быть свободна. Очень уж не хотелось признавать: я перегорела, — но что поделать.
На своем «Тиморифоре» я уделаю любого из этих крысенышей, распечаткой моего списка благодарностей можно обклеить уборную, и на кухню тоже останется. Я дерусь, стреляю и хамлю, как два десантника сразу, но вот сейчас я дала в морду и ушла с четким ощущением, что получила.
«Ты
«Ты самая лучшая, доченька».
Улавливаете иронию? Все горят, все, но этого не понял даже Франциск, даже он решил, что меня надо упаковать под надзор и просто услать в отпуск. Мечта и рекреация: загорать до струпьев, кувыркаться со случайным знакомым, кататься на яхте, придерживая рукой огромную стильную шляпу.
Кстати, надо купить себе такую, и чтобы непременно белую.
Я подняла взгляд: слева серые ворота ангара — огромные, с сигнальными огнями, которые мерцают, когда расходятся створки, и всегда отрывисто гремит сирена: «Бам! Бам! Бам! Бам!»И стоило мне сосредоточиться на этом самом звуке, как я его услышала. Ну, конечно, не удержалась.
Ворота расходились, ворота предупреждали, что впереди, за шлюзовыми трубами к кораблям — только тонкая пленка силового поля, а дальше — сразу космос. Ангар освещали скупо, его часто продували аргоном, и здесь царил образцовый порядок, даже мусор перед утилизацией складывали кучками. Я сделала несколько шагов и принюхалась: для меня вылеты пахли именно этим помещением — органическими контейнерами со сверхтопливом, оружейным маслом, сваркой и озоном. Корабль, от рубки до реактора, не пахнет ничем, ну, то есть пахнет — но только тобой, а свой запах слишком привычен.
Сингл-класс — это такое обонятельное одиночество, столь же наполненное, как и вакуум.
Металл и пластик, суетящиеся дроны обслуги, кому-то по громкой выдают разрешение на вылет, а у стенки распатронивают переклинившую ленту с кристаллами для бортового лазера. Я присмотрелась: заправляя ее в модуль, техники перекосили вторую планку, и теперь протяжный механизм будет сбоить. Можно, конечно, подсказать, но этим двоим еще гражданство зарабатывать, вот пусть и и корячатся.
Я обошла отключенного боевого дрона — тяжелую дуру в активной броне — и оказалась у третьей бухты, прямо перед форштевнем «Тиморифора».
«Ну, привет».
Мой «Тиморифор». Мой Алый.
Хорошо тебе, Алый, «Несущий возмездие». Ты можешь даже нервы отрастить, если выжгут. И модульное строение тоже многое решает: броню пересобрать из космического мусора — звучит знаменито, фантастично и круто. Ты классный, «Тиморифор». И знаешь, если мне есть, к чему вернуться после отпуска, то это к тебе. И продолжим охоту, да, Алый? Бойня — это дело такое: с кем не бывает при нашей-то работе.
Я смотрела на чешуйчатую морду, смотрела и ежилась: здесь было холодно, а вот на Бруствике… Мне вдруг стало отчетливо ясно, что в последний день отпуска я что-нибудь с собой сделаю. Откроется дверь, войдет портье, потому что я не ответила на пятнадцатый уже звонок, войдет охранник, и они увидят меня. Точка. Здесь я придержала воображение.
«Ну и все, и хватит. Вдруг влюбишься там. Или курортный роман таки исцелит».
Не влюблюсь, не исцелит — глупые надежды. Дальше все пойдет по накатанной задумке: пятнадцать неотвеченных, портье, охранник, остывшая ванна… Мой смысл жизни — космос и ты, Алый. И что-то этот смысл перестал меня радовать.
Чертовы нелегалы. Чертова работа.
Наверное, я дурею с жиру. Вот этих двоих техников, что перебирают кристаллы, разрежут на органы, если они не заработают гражданство, у них же на лицах написано: сто двадцать ай-кью на двоих. По всей Империи людей маршем водят в шахты за то, что в городе грохнули карателя. Статистический работяга каждому кредиту рад, он жену убьет, если та вдруг понесет не в сроки, это ж бюджет перекраивать и заявку задним числом писать. А если еще и сосед доложит о беременности…
А я тут страдаю от смыслов жизни и от того, что лучший пилот на деле — просто смазливая дурочка с кучей проблем.
Я обхватила себя за плечи. Страшно. Все в никуда: и отпуск этот, и космоходка, и спарринги, и допросы задержанных. Вот спросить тебя, Алекса: зачем это все? Правильно, во имя Первого Гражданина, во имя человечества, восславим и вознесем. А сама ты кто, Алекса? Лучший пилот? Винтик с самой классной шляпкой? Фрагмент программы?
Плечи никак не согревались: это все чертов холод, которым тянет прямо оттуда, из космоса. Лучше бы грели этот ангар честно, чем на аргон тратиться. Я вдруг поняла, что мне что-то тычется в ладонь, что-то ниже плечевой нашивки. Подняв руку, я увидела, что из-под капитанского шеврона торчит запал-карта «Тиморифора».
«Я же…»Стало еще холоднее: я должна была сдать эту штуку, раз меня отправили в отпуск. Но ведь погодите: сун цу Хименес своими руками спрятал карту себе в стол, а потом…
«Ты отличный капитан, Алекса», — и легкое пожатие чуть повыше локтя. Чуть пониже нашивки.
Я пошла к рукаву стыковочного шлюза. И так хотелось бежать, что просто ах. И в голове пело: «Он меня понял! Вы все слышали? Он меня понял!!»В голове был праздник с бухлом и фейерверком, в голове униженно дрожали какие-то трусливые мыслишки, но впереди оставался космос, со мной — «Тиморифор», а я — снова в строю, пускай отныне — в своем собственном.
Шлюз, тепло огромного тела, и я внутри.
Фрегат оживал.
— Добрый день, Алекса.
— Привет!
Я сбросила китель и рванула в рубку. На диспетчерском посту уже засветилась активация корабля, и оттуда сейчас пытаются прозвонить Алого, одновременно проверяя, нет ли у меня срочного вылета.
Еще пятнадцать секунд до прямого запроса, значит, придется уходить на полной синхронизации, а я такого не люблю, потом болит низ живота. Прогрев реактора вместе с кораблем — это как вторые месячные.
«Не хочешь? Так, может, в отпуск?»
Смех. Мой собственный — впервые за последний месяц.
— Ключ на старт. Интерфейс синхронизации, порт экстренный.
— Разрешение на вылет?
Я ухмыльнулась и вставила запал-карту в интерфейс. Рубку тут же затопило аварийным светом, и в этом кровавом мигании я поняла, что сейчас все будет быстро. Быстрее, чем отстучат четыре удара сердца. Скорее диспетчеры не опомнятся.
— Получена директива форсированного старта, — с недоумением в голосе произнес виртуальный интеллект. — Напоминаю, что диспозиция корабля…