Шаги в неизвестное (сборник)
Шрифт:
Пройдя около километра, Андрей понял, что попадает не туда, куда ему нужно. Впереди аллея кончалась. В просвете между двумя рядами дубов сияло небо, как если бы Андрей находился на высокой горе.
Дойдя до конца аллеи, он остановился, пораженный распахнувшейся перед ним панорамой.
Местность террасами спускалась вниз. Впереди, в десяти или пятнадцати километрах от него, замыкая широкую долину, возвышалась группа огромных зданий. Русла широких проспектов омывали их, как воды могучей реки омывают скалы; Там и здесь среди зданий врезывались хребты
Все сияло под солнцем, голубое небо сливалось вдали с голубым морем. А внизу все было наполнено движением.
Толпы людей заливали проспекты и движущиеся дороги. По другим трассам катили бесчисленные экипажи. В небе огромный самолет неслышно тянул к городу, а в другом месте почти вертикально вверх поднималось нечто похожее на дирижабль.
И все было исполнено такой мощи и энергии, так сильно и круто сворачивали дороги и улицы, так гордо вставали здания навстречу им, что казалось, будто здесь поется непрерывный гимн Человеку.
Ошеломленный, Андрей несколько минут простоял неподвижно, глубоко вдыхая свежий морской воздух.
Так вот каким стал новый Ленинград! Жилые корпуса и институты, разбросанные в бесконечных садах и парках, а в группе огромных, может быть двестиэтажных, зданий — заводы или административный центр. А возможно, таких центров несколько еще там, за холмами?
Было непонятно, что это за остров — Кронштадт или не Кронштадт? И вообще, трудно было догадаться, где располагается тот Ленинград, который он знал шестьдесят лет назад. Старый город узких улочек, мостиков над сонными каналами, над Фонтанкой и Мойкой.
Андрей оглянулся. Позади него дубовая аллея упиралась в купола институтских зданий. Ему пришло в голову, что место, где он сейчас находится, тоже очень красиво смотрится с тех дальних холмов и проспектов. (Он не помнил таких холмов под Ленинградом и подумал, что их, должно быть, насыпали.) Аллея, где он стоял, внизу переходила в широкую лестницу, которая вела к движущейся дороге, огибавшей гору.
Ему стало страшно спускаться вниз — на перекрещивающихся трассах было так легко заблудиться с непривычки. Постояв еще немного, Андрей повернулся и пошел обратно, углубляясь в парк.
Поворот, еще поворот…
Видение огромного города не оставляло его. Конечно, старый Ленинград был тоже красив. Нева, дворцы, вздыбленные Клодтовы кони. Но здесь была другая красота — безграничной мощи, бесконечных просторов, размаха и смелой простоты архитектурных решений.
Он вспомнил о «ПМ-150» и покачал головой. Зачем же они делают эту машину, которая будет мыслить? Разве люди в будущем захотят трудиться над формулами и расчетами, если с этим сможет легко справляться вот такая «ПМ»? На мгновение ему представилась жуткая картина. Толпа жалких полуобезьян возле машины, которая вдруг испортилась. И это на фоне гаснущего солнца, остановившихся дорог, обледеневших кораблей и звездолетов. К чему этот риск, когда Земля так великолепна?
А впрочем, может быть, он не вполне понимает современных людей. То, что кажется ему опасным, на самом деле ничем не грозит.
Он уже устал от впечатлений этого утра и проголодался. По аллеям шли люди. Разнообразно одетые. Женщины в коротких, до колен, туниках, женщины в плащах разных оттенков, женщины в платьях. Мужчины тоже в плащах, некоторые — с одними только повязками вокруг пояса. Очень многие — больше половины — были босиком. Все загорелые, сильные, атлетически сложенные. И все — и мужчины и женщины — молодые. Казалось, во всей толпе нет человека старше двадцати трех, двадцати четырех лет. (Он вспомнил утверждение Скайдрите, что молодость длится теперь до семидесяти).
И у всех были свои дела, свои интересы. Негромкий говор стоял над аллеями, сверкали белозубые улыбки. Дважды Андрей встретил в толпе людей, одетых по меньшей мере странно. Один раз это была девушка в костюме средневекового трубадура, а другой — молодой человек во фраке и узких клетчатых панталонах гоголевских времен. Но никто не обращал внимания на эти несовременные одежды.
На лугу несколько девушек под гитару разучивали танец. Одна, смуглая, с лукавыми блестящими глазами, вдруг птицей помчалась прямо к Андрею. Он, смущенный, попятился, чтобы пропустить ее, но она остановилась, повернулась и через миг мчалась уже в другую сторону.
Утром, когда Андрей шел в институт, на аллеях было совсем пусто, а теперь, в одиннадцать часов, народу все прибывало. Казалось, будто в садах и парках развертывается какой-то праздник. (А может быть, это был всего лишь обеденный перерыв? Андрей не знал, работают ли теперь на Земле в определенные часы или по какой-нибудь другой системе. Но огромный город с движущимися дорогами, гигантские здания да и прекрасные парки — все было порукой тому, что люди, окружающие его, далеко не бездельники.) Почему-то Андрею было неловко спросить, как найти ту группу корпусов, где он остановился, справиться, куда обратиться, чтобы поесть. Несколько раз он замечал обращенные на себя внимательные и быстрые взгляды. По-видимому, он чем-то отличался от других.
Сумеет ли он ужиться с людьми нового поколения?
Картина Оресты вдруг стала перед его глазами. Желтое небо, ослепительное солнце, черные резкие тени, которые отбрасываются скалами. Грохот сыплющихся огромных камней, рев моторов, скрежет, свистки — все это слышно даже через скафандр. Он сам в напряженной позе, тянущий кабель к остановившемуся гигантскому бульдозеру. Другие такие же черные фигуры в скафандрах. Каждый кажется исполином, потому что чудовищно велика сила машин, которыми они руководят. Грохот взрыва вдали и взметнувшееся синее пламя. Кругом, до далекого горизонта, ни деревца, ни кустика, ни травинки
— планета, которая еще не знала жизни… Он подключает кабель, черная фигура в кабине машет ему рукой. Бульдозер поворачивается и сразу сдвигает холм. Опять сыплются камни, а он стоит, и руки гудят от напряжения…
Да, все было просто. Каждый знал свое место…
— Андрей!
Он как будто вынырнул из воды. Кругом была зелень деревьев, и Скайдрите длинными, легкими прыжками бежала по аллее к нему.
— Куда же вы исчезли? Знаете, как трудно было вас найти! Я расспрашивала у прохожих.