Шах Мах и артефакты
Шрифт:
– И сколько у вас женщин в месяц бывает?
– Ни одной.
– Поподробнее! Вы вторгаетесь в квартиру к женщине, ее не грабите, не насилуете. Зачем она вам? – удивилась Татьяна.
– Смотрю, какие женщины разные. Вот вас двое, а какие вы разные!
– Я лучше.
– Ты убогая.
– Это еще почему?
– Вторая девушка ушла готовить, а ты пять минут плясала, все брюки пыталась застегнуть.
– Я вам не понравилась?
– А ты мне не нужна.
– Простите, а что с вашей ногой?
– Так, шальная пуля.
– Почему нога не гнется?
– Чего прилипла? Не скажу.
– Покажите, я врач. Ортопед, между прочим.
– Так бы и сказала. Так это ты меня лечить не хотела? Не припомнишь меня?
– Не помню вас, у меня много пациентов.
– Долго я тебя выслеживал, долго. Когда я тебя увидел, решил, что ты мне сможешь помочь с ногой.
– Пришли бы в больницу, или ко мне домой, а то к подруге притащились.
– Вы на врачиху похожи. Я вас раньше видел, хотел на испуг взять.
– Вам это удалось. Не стыдно?
– Ты меня не стыди, ты ногу посмотри.
Хромой посмотрел на Татьяну, и стал расстегивать брюки. Татьяна напряглась, много она видела ног на пляже, но этот человек вызывал у нее смешанные чувства. Брюки упали на пол. Одна нога была обычная, волосатая. Вторая нога оканчивалась механическим протезом… Татьяна потеряла сознание.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Приковылял хромой на кухню.
Агнесса посмотрела на мужчину без брюк, и упала вместе с тарелкой, в глазах у нее поплыло. Очнулись девушки. Посмотрели друг на друга. Мужчины рядом не было. Скрип не слышался. Они встали, и на цыпочках обошли квартиру. Пусто. Дверь в квартиру закрыта. На кухне все было чисто, посуда помыта, кастрюли пустые. Агнесса решила проверить кошелек в сумке. Кошелек был пуст. Агнесса пошла к сейфу в шкафу. Модный сейф зиял пустотой своей раскрытой пасти.
– Вот и стук, скрип, – сказала в сердцах Агнесса.
– Наживешь. Живы и хорошо. Агнесса, я одна из твоего подъезда не пойду, проводи до дороги.
– Уговорила, провожу.
Подруги вышли на улицу, они вздохнули прохладный, вечерний воздух.
Татьяна подняла руку. Третья машина подъехала, остановилась. На них смотрел мужчина, его пронзительные, черные глаза впивались в глаза девушек.
– Обе садитесь! – зычно крикнул хромой человек.
Девушки сели на заднее сиденье машины. Между шофером и подругами медленно поползло вверх стекло. Девушки пожали друг другу руки, начинающие нервно вибрировать от элементарного страха. На боковых стеклах медленно поднялись темные стекла, не пропускающие свет.
Подруги оказались в движущейся машине, в полной темноте. Заднее стекло было наглухо закрыто темной тканью. Легкие подруг почувствовали, что вдыхать им нечего. Неожиданно над ними открылась крыша. Крупные звезды заглянули в машину. Машина резко остановилась. В люке крыши появилось лицо с тяжелым взглядом.
– Как себя чувствуете, подружки? – спросил ехидно хромой.
– Хорошо, господин адмирал, – ответила Татьяна.
– Мы приехали в красную крепость.
Двери машины открылись. Девушки оказались в лесу перед красной кирпичной стеной. Дверь
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Рядом с ними шел хромой. Во дворе дачи стоял большой круглый стол. Вокруг стола сидели десять женщин.
– Женщины, вашему полку прибыло! Есть еще две девушки. Теперь вас двенадцать человек. Живите дружно. Приглашайте нас к столу.
Мужчина сел на стул типа трона, украшенного трезубцем, перед ним по кругу сидело двенадцать женщин. Тринадцать тарелок стояло на столе. Две женщины подали пищу на стол. Оживления за столом не наблюдалось. Чувствовался всеобщий дамский страх.
– Встать! Сесть! Встать! Сесть! – крикнул властно мужчина, и приступил к принятию пищи.
Девушки выполнили его команду, взяли ложки в руки. Острых вилок и ножей на столе не было. Вся посуда была из чистого алюминия.
Агнесса невольно оглядела постройки из красного кирпича. Ей было и грустно, и любопытно.
– В моем ведомстве тринадцать комнат, всем по одной. Столовая – на улице, кухня, перед вами. Продуктов закуплено на тринадцать дней, тринадцать дней двери крепости не будут открываться. На вашей работе вас не уволят, вы все в отпуске на две недели. Вас двенадцать – я один. Стены под током. Разойтись!
На столе перед каждой девушкой лежала памятка, на которой стоял номер комнаты, был написан распорядок дня, но обязанности девушек расписаны не были. Девушки вышли из-за стола. Две дамы стали собирать грязную посуду. Одной из них была Агнесса. Она не понимала, что это все реальность, а не шутка. Агнесса приняла единственной мудрое решение: быть ближе к кухне, готовить, убирать, мыть посуду, молчать и слушать.
«Слух даруй всем, а голос лишь немногим», – вспомнила она слова Шекспира.
На первое утро одно место осталось пустым. Агнесса готовила еду на 13 человек. Алюминиевый прибор остался пустым, одна девушка не пришла на обед, на ужин. Что это была за девушка, Агнесса не успела запомнить. Теперь она пыталась всех запомнить: кто, где сидит, в какую комнату идет.
Второй день был дождливым. Мужчина не вышел. Два места за столом оказались свободными. Десять девушек ели под дождем. Кое-кто чихал, одежда на них была та, в которой их сюда привезли.
Татьяна шепотом подбивала Агнессу на бунт, она звала посмотреть те комнаты, из которых никто не вышел. Агнесса решила выжить, и на бунт не соглашалась. В свободное время она подметала двор. Татьяна нашла себе приятельниц, и они бурно обсуждали ситуацию.
Третий день слепил солнечными лучами. Тепло обволокло девушек с ног до головы. Они думали, где бы им помыться.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
К Агнессе подошел хромой, посмотрел ей в глаза и ушел.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Так прошло пять дней.
На шестой день за столом не появилась Татьяна. Сердце у Агнессы упало. Спрашивать у мужчины было бессмысленно. За столом стало тихо. Он даже не командовал. Еды становилось меньше, пища исчезала на глазах. Агнесса решила готовить экономней, с учетом, выбывающих каждый день, девушек.