Шахиншаху шах
Шрифт:
Всё же прокормить тридцатитысячную русскую армию было не просто, напуганные баварцы прятали продукты и не продавали их даже за серебро. Не верили, что война пройдёт на чужой территории. Французов опасались. Слухи о поражениях австрийских войск в Италии дошли до Баварии.
Из-за недостатка провианта марш через Обер-Пфальц и Зульцбах был проделан без дневок всего за четыре дня. 19 сентября русская армия вышла к Помол-Шпрунгу, где баварские власти снабдили, наконец, русские полки фуражом и подводами. Генерал-аншеф Ласси отправил в Ригу послание, что при проходе через Баварию «воспрещения и помешательства ни от кого и от команды моей ни малейшего обывателям озлобления никому показано не было, но стоящей в Обор-Фальской земле поблизости
22 сентября русские полки стали лагерем под Нюрнбергом, это была последняя остановка на пути в лагерь имперской армии. 1 октября оба корпуса прибыли в Ладенбург и встали от Ладенбурга до Хайдельберга на восточном берегу Рейна вместе с корпусом князя Гогенцоллерна. Справа от русских корпусов были позиции датского вспомогательного корпуса.
Событие двадцать девятое
Близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика.
Фёдор Фёдорович Ушаков (1745–1817) — русский флотоводец
«Россия», «Стор-Феникс», «Эсперанс», «Митау» и «Арондель» сейчас бы пригодились. Выходить на поединок против двух пиратских кораблей Вильстер Юрий Данилович опасался. Один в поле не воин. Но русских кораблей видно не было, адмирал надеялся, что в Анголу, куда они сейчас должны прибыть, доберутся все. Бывает, раскидает корабли буря по морю, а потом вместо общего сбора по одному, по два соберутся. Рано пока об этом думать. Нужно для начала от двух пиратских кораблей отбиться. Из плюсов пока только ветер, он сейчас снова северо-западный и почти попутный для «Принцессы Анны», а для пиратов как раз почти встречный, возможности для манёвра у его фрегата в разы больше.
— Пётр Иванович, может нам взять круто на юг, тогда они оба через полчаса у нас по левому борту окажутся и не смогут в клещи взять? — Вильстер глянул на небо, облака потихоньку разгоняло, ветер опять начал крепчать.
— Чуть позже. Сам об этом думал, но если прямо сейчас повернём, то бригантина повернёт за нами, и мы опять между двух огней окажемся, а вот если мы это сделаем прямо у фрегата перед носом, то в линию их выстроим. И придётся биться только с фрегатом. Бригантина огонь не откроет. Прямо перед ними их же корабль будет, — Питер Беземакер подозвал дежурного офицера и подробно ему предстоящий манёвр обсказал. Вильстер не вмешивался, на корабле два капитана — это перебор.
Корабли неизвестные продолжали обходить «Принцессу Анну», беря её в клещи и горячий нрав адмирала несколько раз уже тыкал его носом в это, предлагая скомандовать поворот на юг, но только он открывал рот, как сталкивался с холодным взглядом светло-голубых глаз капитана и эти колючие льдинки пыл Юрия Данилыча охлаждали.
— Право руля! Курс зюйд! — прокричал, наконец, Беземакер, и набравший приличную скорость фрегат, чуть завалившись на правый борт и скрипя всеми мачтами и хлопая всеми парусами, довольно резко изменил курс. — Левым бортом из всех орудий, поочерёдно, огонь! — как только фрегат выровнялся, махнул рукой капитан, и все четырнадцать двухпудовых Единорогов загавкали с разницей в несколько секунд, выплёвывая кованые огромные полушария, сцепленные пятью звеньями толстой цепи, навстречу почти догнавшему их фрегату пиратов.
Переволновались бомбардиры, несколько книппелей пролетело мимо, но и десятка, что попали по преследующему их кораблю, тому хватило с запасом. Как ножом срезало фока-рей и фока-марса-рей. Грота-рея тоже не стало. Все паруса, закреплённые на этих реях, рухнули на палубу, похоронив на время под
— Книппелями зарядить! — полюбовавшись на дело рук своих, гаркнул на застывших бомбардиров Пётр Иванович.
— Огонь по готовности. Два выстрела!
Бабах. Корабли опять содрогнулся на этот раз сильнее даже. Видимо, пару пушкарей подгадали так, что выстрелили одновременно. Грохотало долго, благо дым от выстрела сносило почти сразу сильным ветром, сейчас снова дувшим почти в корму.
Бабах. Последнее орудие окуталось дымом и через пару секунд стало видно, что красавца фрегата с белоснежными парусами, что за ними гнался, больше нет. Есть непонятный обрубок, который зачем-то закидали обломками деревяшек и парусами, только на самом верху третьей мачты, на бизани, на крюйс-брам-рее, трепыхался единственный парус.
— Славная работа, — похвалил артиллерийского офицера Вильстер. — Пётр Иванович, может, хватит убегать, самое время вдумчиво с бригантиной разобраться. Эти уже никуда не денутся.
— Так и сделаем, Юрий Данилович, только сначала шрапнелью проверим насколько у них шкура просолилась. Левый борт! Один выстрел поочерёдно шрапнельными гранатами, запал на две секунды. Огонь по готовности. Всем приготовиться к повороту на вест.
Глава 11
Событие тридцатое
Если вы заключаете сделку с дьяволом, значит, ни один ангел не предложил вам более выгодных условий.
М. Томас
От Фридриха Вильгельма пованивало. И это не камфорой или там на худой конец спиртусом, ранен же человек. Нет, запах был неприятный и кислый какой-то. То ли потом застарелым, то ли мочой высохшей. Мерзкий такой запах. Самое плохое, что подальше не отойдёшь. Ранен человек, полулежит на носилках, под голову ему две большие перьевые подушки сунули и он на них тучными телесами опираясь и болезненную гримасу строя через губу герцогу Бирону выговаривал. Приходилось стоять и слушать, король же.
Слушать-то Брехт слушал, а сам вспоминал, как в молодости был в Полтаве в музее, как назывался уже не вспомнить, но посвящён он был Полтавской битве. В чём аналогия? Мало кто знает как, точнее, куда был ранен Карл XII. В ногу. В ногу-то в ногу, да не совсем. Ранен он был пятку. Короля шведского ранил казачий разъезд, на который Карл со свитой наткнулся, когда производил рекогносцировку. Шведы вместе с королем побежали, так что пятки засверкали, казаки дали залп им вслед по пяткам и очень удачно подстрелили Карла. Гид — тётка, которая пионера Брехта по музею водила вместе с остальными экскурсантами, интересную историю поведала. Карл этот гордился тем, что неделями не снимал сапоги. Я мол вон какой мужик — самый крутой, даже не разуваюсь, сплю в сапогах. Надо думать, что раз не снимал сапог, то и портки исподние не снимал. Ходил грязный, потный с нестиранными неделями портянками. Этим же вонял должно быть, что сейчас расплывается миазмами от Фридриха Вильгельма. Король Пруссии тоже в ногу ранен, и что прикольно, тоже в пятку. Карл с Мазепой тогда к туркам дёрнули и сидели там, пока один не подох, а второго не выгнали взашей. Достал чистоплотных турок своей вонью. А этому бежать некуда. Никуда из Кёнигсберга ему не деться. Сейчас Брехт согласился встретиться и переговорить с королём в трёх сотнях метрах от городской стены. Хрен их пруссаков знает, ещё шмальнут из пищали.