Шальная музыка
Шрифт:
– Почему, гражданин, с ребенком заигрываешь? Умыкнуть хочешь?…
Голубев засмеялся:
– Соображаю, кому бы такого джигита под контроль сплавить.
– Ты мне зубы не заговаривай!
– Честное слово, не ворую. – Слава достал из нагрудного кармана рубашки служебное удостоверение. – Я в милиции, бабуся, работаю. Сам воров ищу.
Старушка, прищурясь, заглянула в развернутые корочки. Будто читая по слогам, шевельнула губами и подобрела:
– Это другой табак, а то – джигит… Тут такие джигиты мельтешат, того и гляди чегонибудь стибрят. Да и люди теперь всякое говорят…
– Не слушайте пустые разговоры.
– Здоров живешь! Как не слушать? Из пустого не придумают. Видать,
– Из тринадцатой квартиры через форточку магнитофон утащили.
– О, батюшки! У хромого музыканта?
– У него.
– Когда?
– Четыре дня назад, пятнадцатого числа.
– Это, стало быть… В понедельник?…
– Так, выходит.
– Жалко инвалида. Очень приветливый, ласковый паренек. – Старушка вдруг подняла со скамейки любопытно притихшего внука и поставила его на землю. – Топай, Димочка, домой. Мама оладушков испекла, тебя поджидает.
Мальчик с неохотой, но беспрекословно пошел к подъезду.
– Хороший малыш, послушный, – глядя ему вслед, сказал Голубев.
Старушка присела на скамейку. Чуть помолчав, вздохнула:
– В таком возрасте все хорошие да послушные, а подрастут – закусывают удила.
– Вас как зовут, бабуся?
– Федосьей Андреевной. – Старушка опять вздохнула. – Своровали, говоришь, у инвалида музыку?
– Своровали.
– Вот несчастье… Это, так и знай, кто-то из подрастающего молодняка набедокурил. Помешались ныне молодые на музыке. Вот, к примеру, возьми мою внучку Татьяну, старшую Димину сестру. В восьмом классе учится. Считай, невеста. А прибегает из школы и… загудело все в квартире. Такую оглушительную музыку заводит, хоть из дому убегай. На прошлой неделе подарила ей ко дню рождения десятирублевку. Купи, мол, сама себе подарок. И что, думаешь, купила?… – Старушка протянула сморщенную ладонь. – Вот такую, меньше моей ладошки, фитюльку с музыкой. «Пленка» – называется. А на той пленке: то ли черти горох молотят, то ли ведьмы с подвывом горшки об пол бьют. Покачала я головой: «Эх, Татьяна, не жаль тебе было спалить десятку за такое дерьмо?» Она от удивления глаза таращит: «Ты что, бабуленька?! Это настоящий американский рок!» Вот и поговори с ней…
– Где Татьяна купила эту музыку? – заинтересовался Слава.
– В магазине, должно быть.
– В магазинах такое не продают.
– Ну, видать, жулик какой-то Татьяну облапошил.
– Федосья Андреевна, – спросил Голубев, – подростки часто в окно к хромому музыканту заглядывают?
– Почти каждый день пялются. Музыкант сам с ними заигрывает.
– Из вашего двора мальчишки?
– Нашенские.
– А чужие здесь бывают?
Старушка задумалась:
– В понедельник… или во вторник, не могу точно вспомнить, два посторонних стригунка, лет по двенадцати, на черемуху за ягодой хотели взобраться. Я прикрикнула, чтоб сучья не обломали. Их как ветром со двора выдуло.
– Не они ли в форточку залезли?
– Кто их знает. Шустрые были мальчуганы. Один конопатый, как сорочье яйцо, у другого личико чистенькое.
– Одеты как?
– Оба в школьной форме.
– Волосы какие?
– Конопатый – светленький, другой – чернявый. Подстрижены коротко. Видать, перед началом школьного года в парикмахерской были.
– Вы в какое время обычно во дворе находитесь?
– Считай, целыми днями тут вот сижу. Только после обеда, когда Дима на часик засыпает, отсутствую… – Старушка вдруг придвинулась к Голубеву и понизила голос: – Слушай-ка, а ведь в понедельник утром появлялся в нашем дворе подозрительный мужчина. Годов ему этак… возле сорока. Роста приличного, белесый и круглолицый. Одет хорошо. Белые наутюженные штаны; рубаха, видать, заграничная – с разными картинками вдоль и поперек; на макушке расписная тюбетейка. Другими словами, если по одежке судить, человек интеллигентный. Но руки рабочие. И улыбка нехорошая, от уха до уха. А во рту, поверь моему слову, сплошь золотые зубы…
– Что этот мужчина здесь делал? – быстро спросил Голубев.
– Музыканта хотел дождаться, но тот поздним вечером домой заявился.
– Долго ждал?
– Во двор он зашел около десяти. Аккурат я с Димой из квартиры вышла. С полчаса посидел со мной на этой вот лавочке. Потом где-то по райцентру часа два мотался. Вернулся уже после обеда. Еще минут двадцать о разных пустяках со мной поговорил. Признаться, я без охоты с ним разговаривала и прямо высказала, мол, чего-то ты, гражданин, не вызываешь у меня доверия. Он не обиделся. Тебе, говорит, мать, прокурором надо работать. Но в данный момент подозрения твои ошибочны. «А какая нужда приспичила к хромому музыканту?» – спросила. – «Дружки мы с ним. Хочу подработку дать». После этих слов закурил папиросу и быстренько испарился. Вечером, когда музыкант домой прибыл, рассказала ему о «дружке». Тот удивился: «Нет у меня, бабушка, такого друга, с золотыми зубами».
– Не испугался?
– А чего пугаться? Только плечами передернул.
– Как он вообще, музыкант?…
– Безотказный, услужливый паренек. По ремонту музыки большой спец. Соседи распознали, ну и зачастили к нему с просьбами насчет неисправных телеков да прочего радио. Наше бытовое обслуживание без радости встречает клиентов. Придешь в бытовку, а там то нахамят, то запчастей нету, то очередь такую создадут, что и до морковкиного заговенья не дождешься починки. А музыкант придет в дом, покумекает возле неисправного телека, смотришь, тот разом и заиграл как новенький… – Старушка помолчала. – И, главное, вроде из чистого интереса неисправности устраняет, денег за починку с соседей не берет. Только материалы просит оплачивать. Ну это и понятно: не станет же мастер из собственного кармана еще и запчасти доставать. Скажи, не так?…
– Так, – согласился Слава.
Разговор со старушкой вдохновил Голубева. Он почувствовал внутренний подъем еще и оттого, что инвалид Зуев был, кажется, порядочным человеком. Вообще-то Слава не делил потерпевших на положительных и отрицательных, но порядочных людей, когда волею случая или злого умысла на них обрушивалось несчастье, жалел больше. Поэтому при раскрытии преступлений, где пострадали невинные люди, Голубев работал вдохновеннее и напористее.
Взяв мысленно на заметку «золотозубого в тюбетейке», как про себя окрестил Слава мужчину, показавшегося Федосье Андреевне подозрительным, он поинтересовался у старушки, в какое время прибыл Зуев домой в понедельник вечером.
– Сразу после ужина со стороны железнодорожного вокзала пришел. Налегке, без багажа, – ответила Федосья Андреевна.
– Бывало, и с багажом появлялся?
– Иногда подкатывает к подъезду на такси. То какие-то коробки привозит, то, видала, телевизор как-то выгружал.
– А клиенты к нему на машинах не приезжают?
– Теперь машин развелось, не сразу поймешь, кто к кому едет.
– Когда вы последний раз видели музыканта?
Старушка, будто считая, принялась загибать пальцы:
– После ужина во вторник Дима тут в песочке копался, а я на лавочке так же сидела. Аккурат в это время музыкант и появился с красивенькой барышней. Поздоровался со мной. Я пошутила: «Никак невесту подхватил?» Он сконфузился: «Сестренку, бабушка, на вокзале встретил. Из Новосибирска приехала». Вот и все.
– Больше не видели?
– Нет. Барышню ту сегодня видала. С нашим участковым милиционером куда-то из дому уходила.
– Другие «сестренки» здесь не надоедают?… – опять намекнул Слава.