Шаман
Шрифт:
Безмятежное спокойствие Островного Ожерелья всегда покидало Рольфа, едва он по просьбе деда или старшего брата выезжал за пределы спасшей его когда-то планеты. Вместо абсолютного покоя, разлитого в пространстве информационного эфира Островного Ожерелья, на других планетах он всегда отчётливо ощущал постоянный шторм в какой-либо степени напряжения и вздыбленности чувств. Он возвращался на Островное Ожерелье с облегчением и некоторой примесью страха, как будто прятался от страшного ливня, сопровождающегося чуть не камнепадом. Нет, он немного знал жизнь планет Содружества — и не только по воспоминаниям детства. Знал о том, что в Содружестве не всё тихо и спокойно. И нет такого по-райски чистого ощущения, что всё всегда будет хорошо. Но сейчас вместо недоумения: «Как так можно жить?» появилось странное чувство, что живёт-то именно он неправильно. Что он не просто защищён — прячась в другом месте. Появилось странное ощущение никчемности собственного существования. Он перебирал воспоминания о жизни на Островном Ожерелье: занятия со старым шаманом, поездки по островам, чтобы узнать, нет ли нуждающихся в помощи целителей, и счастливое бродяжничество по океану или по скалам своего любимого острова. Постоянное наслаждение бытием прекрасных мест. Постоянное ощущение наполненности. Почему сейчас, вспоминая Островное Ожерелье, он чувствует пустоту? Почему, едва он начинает представлять себе дом на острове, вместо солнца и мягких тёплых линий, видит сумрачный туннель, в котором кричит женщина.?…
— … Рольф, ты не заснул? Прилетели!
И опять он смотрел странным, совершенно новым взглядом: неспешность всегда была главным правилом его привычного мира — здесь же все повскакиваали, похватали сумки и пакеты, побежали куда-то, а он, Рольф, побежал вместе со всеми. И там — всегда были свет и тепло. А здесь — из тёплого салона их словно приливной волной выкинуло во влажный холод и многоголосо гудящий дёргающийся мрак, расстреливаемый и прорезаемый прожекторами и фарами.
Зыбкость существования — последняя мысль о настоящем. И отзвук эхом — нет, реалии настоящей жизни…
Далее — только действие.
Они снова добрались до лифта, а спустя время вышли сразу на улицу. По сравнению с крышей, ветер здесь был не такой пронзительный, но начал накрапывать дождь. Колдей, нагруженный самыми тяжёлыми сумками, оглянулся.
— Нам только этот дом пройти, а там — ждут!
В ушах зазвучал жёсткий ритм преобразованного фламенко. Рольф распрямил спину и пошёл чуть вразвалочку, приноравливаясь к неслышной для других музыке.
Они обогнули дом и внезапно оказались на огромной площади, где небольшими кучками и громадными толпами стояли и передвигались люди — казалось, передвигалась или колыхалась сама площадь. В вечернем свете, тоже очень энергично двигающемся, не сразу можно было разобрать, что здесь происходит. Но вскоре Рольф даже без объяснений понял, что на площади собрались люди, которые пытаются самовыразиться — всяк на свой манер. Здесь танцевали, исполняли сложные акробатические этюды, пели, играли на таких различных инструментах, что даже Рольфа заворожило это странное многозвучие: он немедленно принялся вычленять голоса отдельных инструментов, невольно прикидывая, как бы он использовал их для своей формы выступления.
Но Колдей поговорил по вирту со своими ребятами, и вся маленькая компания быстро дошла до занятого места. Байкеры, ничтоже сумняшась, огородили своими машинами довольно приличный круг, никого не пуская в него. Народ обтекал этот круг, завистливо поглядывая на свободное место, а то и ругаясь — из тех, кто посмелей. Но товарищи Колдея стояли накрепко.
Кети и Элин посадили на один из мотоциклов. Кети, на плечах которой теперь сидели оба дракончика, приготовила гитару, а Элин держала в руках каменно-ракушечную связку: её погромыхиванием она должна сопровождать игру на струнном инструменте.
Рольф ещё раз напомнил девушкам:
— Вы играете только пять минут. Потом — не надо. — Затем он обернулся к взволнованному Колдею. — Свет мне нужен только сейчас. Как только берусь за палки, что будет как раз через пять минут, — свет убрать.
Он вошёл в круг, и байкеры включили передние фары.
В центре этого ярко освещённого круга Рольф деловито поставил сумки и положил рядом наспех обтёсанные палки — здесь он не позволил Колдею помогать ему. Сумки уберут, когда он закончит приготовления.
Сначала Рольф сбросил куртку, в которой приехал, оставшись в одних джинсах, — кто-то аж охнул: под дождём!.. А потом послышался негромкий говорок, когда в мощном свете разглядели его тело — сплошь в тату. Затем он надел куртку с пристёгнутыми к ней полосами из камней и ракушек. Как-то стороной услышал восхищённый переклик и хохот байкеров — понял, что их поразил его странный наряд. Затем снял ботинки и сунул их в сумку — на этот раз ответным его действию стала тишина с редкими сочувственными стонами — холодно же!.. Боковым зрением отметил, что за рядом байкеров начал собираться народ, привлечённый уже сейчас необычным зрелищем. Наконец он встал на колени, прямо на мокрый асфальт, перед последней сумкой, и вынул из неё рыбью голову. Отодвинул сумки в сторону, где их подхватила неизвестно чья рука и убрала, чтобы не мешали.
Всё ещё стоя на коленях, Рольф опустил голову — и, укрепив ремешками, надел на себя страшную маску, подаренную духом места. Народ восторженно загудел: «Силён парень!» Он посидел немного, безвольно опустив руки. Предупреждённая Кети провела пальцами по струнам гитары, дав тот самый будто вываливающийся из другого мира аккорд, а следом послышалось ритмичное потряхивание ракушек. Повинуясь заданному ритму, Рольф медленно поднял разведённые руки в стороны. Суховато звякнули ракушки и камешки на рукавах. Когда руки поднялись на уровень плеч, он медленно и плавно начал подниматься полностью.
Рольф ещё не знал тех движений, которыми придётся воспользоваться для здешней шаманской пляски. У себя, на Островном Ожерелье, он бы танцевал танец Огня. Но на этой планете не Огонь был главной стихией. Поэтому — босые ноги. Подошвами даже сквозь искусственное покрытие дорог и площади он чувствовал вздымающиеся энергопотоки из сердца планеты — и примеривался к ним. Наконец он уловил нужные движения и принялся притоптывать ногами, постепенно разогреваясь и постепенно же подчиняясь потокам, которые сами, уловив его готовность подчиняться им, начали направлять его покорное им тело. Теперь Рольф встал на месте. Двигались только руки, утяжелённые каменно-ракушечными полосами, — изображали что-то вроде ленивого движения рыбьих плавников… Наконец он полностью вошёл в ритм и потратил минуту, чтобы приучить потоки к себе. Боковым слухом он услышал и внутренне усмехнулся: Кети, воспринимая не осознанно, а уже инстинктивно, только глядя на него, подчинилась новому ритму — что уж говорить об Элин…
Из самой планеты он всё равно не сможет набрать много сил. Поэтому, приноровившись к потокам этого места, шаман остановился. Что-то изменилось. Прислушавшись к ощущениям под ногами, понял: подчинив несколько стихийных потоков, он получил разрешение использовать другую энергию.
Смолкла музыка. Рольф расстегнул куртку и позволил ей упасть за спиной. Затем встал на колени и снял рыбью голову — маску. Опять стороной он услышал, как кто-то подбежал и забрал предметы… Закрыл глаза, чтобы прочувствовать энергетические потоки планеты, омывающие его разгорячённое тело снизу. Отчётливо ощутить дождь, бегущий мелкими струйками по лицу. Сидя на пятках, подобрал палки и встал. Когда глаза зрителей после исчезновения яркого света привыкли к темноте, они увидели, что шаман стоит, держа ладони поверх палок, будто хочет вдавить их в поверхность площади. Но вот ладони скользнули вниз — и толпа ахнула: концы палок засияли вспыхнувшим в темноте круга жёлтым огнём! А ладони всё скользили — и, загипнотизированная колдовским зрелищем, толпа провожала эти ладони покорными взглядами, пока шаман не сел на корточки. Палки начали падать — скрещиваясь, когда их концы, чуть не воткнутые в асфальт, внезапно тоже озарились призрачно-жёлтым огнём! В мгновение ока Рольф выпрямился и перехватил обе палки за середины. Огонь ему разрешили!
Дома, на Островном Ожерелье, он работал с горящими шестами. Здесь достаточно будет прямых сучьев. Трудно, конечно, удерживать их — мягко говоря, со смещёнными центрами тяжести. И маловато тренировок было с ними — всего лишь перед самим выступлением. Единственное, что должно было помочь — надеялся Рольф, — та самая сила, которая сейчас обвевала его и помогала справиться с мелкими неурядицами.
Огненных шестовиков много — знал он. Но все они несли на себе печать выработанных до затверженного навыка движений. Он — импровизировал.