Шаманизм. Архаические техники экстаза
Шрифт:
У некоторых племен (например, у юрако-самоедов) самой важной частью шаманского наряда считается колпак. "По мнению самих шаманов, значительная часть их могущества сокрыта в этих колпаках". [482] "Поэтому когда шаманский сеанс демонстрируется по просьбе русских, то шаман обычно выполняет его без колпака". [483] "Расспрошенные мною шаманы отвечали, что без колпака они были лишены всей настоящей силы, и поэтому вся церемония была только пародией, целью которой было прежде всего развлечение присутствующих". [484] В западной Сибири его заменяет широкая лента вокруг головы, на которой подвешены ящерицы и другие животные-покровители, а также множество ленточек. На восток от реки Кеть колпак "либо напоминает корону, увенчанную железными оленьими рогами, либо выполнен в виде медвежьей головы, с прикрепленными к ней самыми важными кусочками шкуры с настоящей головы медведя". [485] Самым распространенным является тип колпака с рогами северного оленя, [486] хотя у восточных тунгусов некоторые шаманы утверждают, что железные рога, украшающие их колпак, изображают рога обычного оленя. [487] В других районах, как на Севере (например, у самоедов), так и на Юге (например, у алтайцев), шаманский колпак украшен птичьими перьями: лебедя, орла, совы, — например, перьями золотого орла или коричневой совы у алтайцев, [488] перьями совы у сойотов (тувинцев) и карагасов (тофаларов) и т. д.. [489] Некоторые телеутские шаманы делают свой колпак из шкуры (чучела) коричневой совы, оставляя крылья, а иногда и голову для украшения. [490]
482
Kai Donner, Les ornements de la tete, p. 11.
483
Kai Donner, La Siberie, p. 227.
484
Kai Donner, Les ornements, p. 11. "Значение,
485
Kai Donner, La Siberie, p. 228; см. также Harva, op. cit., p. 514 sq., fig. 82, 83, 86.
486
Harva, p. 516 sq.
487
О шаманском колпаке с оленьими рогами см. В. Диошеги, Головной убор гольдских (нанайских) шаманов, в "A neprajzi ertesito", XXXVII, Budapest, 1955, p. 87, fig. 1, 3–4, 6, 9, 11, 22–23.
488
Потанин, Очерки, IV, с. 49. См. исчерпывающее исследование алтайского колпака у А. В. Анохина, Материалы по шаманству у алтайцев, Ленинград, 1924, с. 46.
489
Harva, ibid., p. 508 sq.
490
Mikhailowski, p. 84–85. Впрочем, в некоторых регионах колпак из коричневой совы не может надеваться шаманом непосредственно после посвящения. Во время камлания духи объявляют, когда колпак и остальные высшие атрибуты новый шаман может надеть без опасения.
Орнитологическая символика
Понятно, что украшенный всем этим шаманский наряд как бы наделяет шамана новым, магическим телом в облике животного. Три главных типа — птица, олень и медведь, но особенно птица. Мы еще вернемся к значению тел в облике северного оленя и медведя. А пока что займемся орнитологическим нарядом. [491] Птичьи перья мы встречаем почти во всех описаниях шаманских нарядов. Более того, сама структура наряда стремится как можно более точно наследовать форму птицы. Алтайские шаманы, шаманы минусинских татар, телеутов, сойотов и карагасов стараются сделать свой наряд похожим на сову. [492] Сойотский наряд можно даже считать вполне совершенной орнитофанией (птицеявлением). [493] Наследуемой птицей чаще всего бывает орел. [494] У гольдов также преобладает наряд в форме птицы. [495] То же самое можно сказать и о сибирских народах, живущих далее на север, таких как долганы, якуты и тунгусы. У юкагиров наряд украшен перьями. [496] Ботинок тунгусского шамана имитирует птичью лапу. [497] Наиболее сложную форму орнитологического наряда мы встречаем у якутских шаманов; их наряд представляет целый скелет птицы, изготовленный из железа. [498] Вообще, согласно тому же автору, центром распространения наряда в форме птицы, по-видимому, является регион, в настоящее время населенный якутами.
491
О связи шаман-птица и орнитологической символике наряда см. H. Kirchner, Ein archeologischer Beitrag zur Urgeschichte des Schamanismus ("Anthropos", XLVII, 1952, p. 244–286), p. 255 sq.
492
Harva, p. 504 sq.
493
U. Harva, Die religiosen Vorstellungen, fig. 71–73, 87–88, p. 507–508, 519–520. См. также W. Schmidt, Der Ursprung, XI, p. 430–431.
494
Leo Sternberg, Der Adlerkult bei den Volkern Sibiriens ("Archiv fur Religionswissenschaft", 1930, vol. 28, p. 125–153), p. 145.
495
Shirokogorov, p. 296.
496
Jochelson, The Yukaghir, p. 169–176.
497
Harva, fig. 76, p. 511.
498
Shirokogorov, p. 296.
Даже там, где наряд не представляет явной орнитологической структуры — как, например, у маньчжуров, на которых сильное влияние оказали последовательные волны китайско-буддийской культуры, — украшение головы сделано из перьев и имитирует птицу. [499] У монгольского шамана на плечах есть крылья, и как только он надевает наряд, он чувствует себя превратившимся в птицу. [500] Весьма вероятно, что раньше орнитоморфический аспект был еще сильнее подчеркнут у алтайцев вообще. [501] Перья совы украшают сегодня только палку казахско-киргизского баксы. [502]
499
Ibid., p. 295–296.
500
Ohlmarks, Studien, p. 211.
501
Harva, p. 504.
502
Castagne, p. 67.
На основании сообщений своих тунгусских информаторов Широкогоров замечает, что птичий наряд необходим для полета в потусторонний мир: "Говорят, что туда легче отправиться, когда наряд легкий". [503] По этой же причине в легендах шаманка поднимается в воздух, как только раздобудет магическое перо. [504] А. Ольмаркс считает, что этот комплекс имеет арктическое происхождение и должен быть непосредственно связан с верованиями в «духов-помощников», которые помогают шаману в совершении воздушного путешествия. Но, как мы уже видели и еще увидим в дальнейшем, тот же воздушный символизм мы встречаем почти повсюду в мире, особенно в связи с шаманами, колдунами и мифическими существами, которых они иногда олицетворяют.
503
Shirokogorov, Psychomental Complex, p. 296.
504
A. Ohlmarks, Studien, p. 211–212. Фольклорный мотив полета с помощью птичьих перьев очень распространен, особенно в Северной Америке: см. Stith Thompson, Motif-Index, vol. III, p. 10, 381. Еще чаще встречается мотив птицы-гадалки, замужней за смертным, которая отправляется в свой полет, как только ей удастся раздобыть перо, которое муж так долго от нее прятал. См. Harva (Holmberg), Finno-Ugric (and) Siberian (Mythology), p. 501. См. также легенду о бурятской шаманке, возносящейся на магическом восьминогом коне.
С другой стороны, следует учитывать мифические связи, существующие между орлом и шаманом. Вспомним, что орел считается отцом первого шамана, он играет важную роль в самом посвящении шамана, наконец он находится в центре мифического комплекса, включающего Древо Мира и экстатическое путешествие шамана. Тем более не следует забывать, что Орел определенным образом представляет Всевышнее существо, даже если он сильно соляризован. Нам кажется, что все эти элементы приводят к довольно точному определению религиозного значения шаманского наряда: надев его, шаман обретает мистическое состояние, обнаруженное и закрепленное во время долгих переживаний и церемоний посвящения.
Символизм скелета
Этот символизм подтверждается, среди прочего, наличием на шаманском наряде определенных железных предметов, имитирующих кости и долженствующих придать ему, хотя бы частично, вид скелета. [505] Некоторые авторы, среди них Харва, [506] считали, что речь идет о скелете птицы. Но в 1902 году Трощанский показал, что, по крайней мере у якутского шамана, эти железные «кости» должны имитировать скелет человека. Некий енисеец сказал Кай Доннеру, что кости являются скелетом самого шамана. [507] Сам Харва [508] изменил свое мнение и считал, что речь идет о человеческом скелете, хотя Е. К. Пекарский предложил в 1910 г. еще одну гипотезу, а именно: что речь идет скорее всего о комбинации человеческого скелета со скелетом птицы. У маньчжуров «кости» сделаны из железа и стали, а шаманы утверждают (по крайней мере в наши дни), что они представляют крылья. [509] Тем не менее нет оснований сомневаться в том, что во многих случаях имеется в виду изображение человеческого скелета. Финдайзен [510] воспроизводит железный предмет, превосходно имитирующий человеческую берцовую кость (Берлинский Музей этнографии).
505
См., например, Findeisen, Der Mensch und Seine Teile in der Kunst der Jenissejer, fig. 37, 38 (по Анучину), fig. 16, 37; см. также ibid., Schamanentum, p. 86.
506
Harva, The Shaman Costume, p. 14 sq.
507
Kai Donner, Beitrage zur Frage nach dem Ursorung der Jenissei-Ostijaken ("Journal de la Societe Finno-Ougrienne", XXXVIII, I, 1928, p. 1–21), p. 15; id., Ethnological Notes about the Yenissey-Ostyak, p. 80. Впоследствии автор, кажется, изменил позицию: см. La Siberie, p. 228.
508
Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 514.
509
Shirokogorov, p. 294.
510
Findeisen, Der mensch und seine Teile, fig. 39.
Независимо от этого, обе гипотезы сводятся по сути к одной и той же фундаментальной идее: пытаясь имитировать скелет человека или птицы, шаманский наряд указывает на особый статус того, кто его надевает, то есть человека, который умер и воскрес. Как мы видели, у якутов, бурятов и других сибирских народов считается, что шаманы были убиты духами их предков: «сварив» тела убитых, духи пересчитали и поставили на место кости, скрепили их железом и покрыли новым телом. [511] У охотничьих народов кости представляют первоисточник жизни как человека, так и животного, источник, из которого воспроизводится вид. Именно поэтому кости пойманной дичи не ломают, а заботливо собирают и, согласно обычаю, хоронят, складывают на помостах или на деревьях, бросают в море и т. д.. [512] С этой точки зрения, погребение животных осуществляется точно таким же образом, как и людей, [513] поскольку как у одних, так и у других «душа» пребывает в костях, и поэтому можно надеяться на воскрешение существ из их костей.
511
H. Nachtigall, Die Kulturhistorische Wurzel der Schamanenskelettierung ("Zeitschrift fur Ethnologie", LXXVII, Berlin, 1952, p. 188–197), passim. О концепции кости как обиталища души у народов Северной Евразии см. Ivar Paulson, Die primitiven Seelenvorstellungen der nordeurasischen Volker, Stockholm, 1958, p. 137, 202, 236.
512
См. Uno Harva (Holmberg), Uber die Jagdriten der nordlichen Volker Asiens und Europas, "Journal de la Societe Finno-Ougrienne", XLI, I, 1925, p. 34 sq.; id., Die religiosen Vorstellungen, p. 434; Adolf Friedrich, Knochen und Skelett in der Vorstellungswelt Nordasiens ("Wiener Beitrage zur Kulturgeschichte und Linguistik", V, 1943, p. 189–247), p. 194 sq.; K. Meuli, Griechische Opferbrauche ("Phylobolia fur Peter von der Muhl zum 60. Geburstag am 1. August 1945", Bale, 1946, p. 185–288), p. 234 sq. с очень богатой документацией; H. Nachtigall, Die erhohte Bestattung in Nord- und Hochasien, in «Anthropos», XLVIII, 1–2, 1953, p. 44–70.
513
Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 440–441.
Скелет, представленный на шаманском наряде, обобщает и воспроизводит драму посвящения, то есть смерти и воскрешения. Неважно, считается ли он изображением человеческого скелета или животного: в обоих случаях речь идет о субстанции-жизни, первичной материи, сохраненной мифическими предками. Человеческий скелет определенным образом представляет архетип шамана, поскольку считается, что он представляет семью, в которой по очереди родились предки-шаманы. (Между прочим, семейные корни обозначаются словом «кость»: говорится "от кости N " в значении "потомок N".) [514] Скелет птицы является вариантом той же концепции; с одной стороны, первый шаман родился от связи орла и женщины, с другой же — сам шаман пытается превратиться в птицу и летать, а по сути он является птицей настолько, насколько, как птица, имеет доступ к высшим сферам. В том случае, когда этот скелет — или маска — превращает шамана в другое животное (оленя и т. п.), мы имеем дело с подобной теорией, [515] поскольку животное — мифический предок — является как бы неисчерпаемой маткой жизни вида, узнаваемой в костях этих животных. Мы сомневаемся, следует ли говорить здесь о тотемизме. Речь идет, скорее, о мифических связях между человеком и его дичью — фундаментальных связях для первобытных охотников; это хорошо освещено в последних работах Фридриха (Friedrich) и Мейли (Meuli).
514
См. A. Friedrich, G. Budruss, Schamanengeschichten, з. 36.
515
Например, наряд тунгусского шамана представляет оленя, скелет которого представлен кусочками железа. Его рога также сделаны из железа. Согласно якутским легендам, шаманы сражаются между собой в облике быков и т. п.
Возрождение из костей
Веру в то, что убитое животное может возродиться из костей, мы встречаем не только в Сибири. Фрэзер уже зафиксировал несколько американских примеров. [516] Согласно Фробениусу, этот мифико-ритуальный мотив еще жив у арандов, племен из глубинки Южной Америки, африканских хамитов и бушменов. [517] Фридрих дополнил и объединил африканские факты, [518] справедливо считая их выражением пастушеской духовности. Этот мифико-ритуальный комплекс сохранился, впрочем, и в более развитых культурах, в самом сердце религиозной традиции или в форме сказок. [519] Гагаузская легенда рассказывает о том, как Адам, чтобы дать женам сыновей, собрал кости различных животных и попросил Бога, чтобы он их оживил. [520] В одной армянской сказке охотник попадает на свадьбу духов леса. Приглашенный к пиршеству, он воздерживается от яств, но уносит с собой доставшееся ему ребро быка. Впоследствии, собирая все кости животного, чтобы оживить его, духи вынуждены заменить недостающее ребро ореховой веткой. [521]
516
Многие индейцы миннетари "верят, что кости убитых и расчлененных бизонов возрождаются в новом теле и новой жизни, растут и могут быть еще раз убиты, начиная с очередного месяца июня", sir James Frazer, Spirits of the Corn and of the Wild, London, 1913, II, p. 256. То же представление мы находим у дакотов, эскимосов Баффиновой Земли и Гудзонова залива, юракаров Боливии, лапландцев и т. д. См. там же, II, p. 247 sq.; O. Zerries, Wild- und Buschgeister in Sudamerika, p. 174, 303–304; L. Schmidt, Der "Herr der Tiere" in einigen Sagenlanschaften Europas und Eurasiens ("Anthropos", XLVII, 1952, p. 509–539), p. 525 sq. См. также P. Saintyves, Les Contes de Perrault, Paris, 1923, p. 39 sq.; Edsman, Ignis divinius, p. 151 sq.
517
L. Frobenius, Kulturgeschichte Afrikas. Prologomena zu einer historischen Gestaltlehre, Zurich, 1933, p. 183–185.
518
A. Friedrich, Afrikanische Priestertumer, Stuttgart, 1939, p. 184–189.
519
Waldemar Liungman (Traditionswanderungen: Euphrat — Rhein, Helsinki, 1937–1938, vol. II, p. 1078) напоминает, что запрет разбивать кости животных мы встречаем в сказках евреев и древних германцев, на Кавказе, в Трансильвании, Австрии, альпийских странах, во Франции, в Бельгии, Англии и Швеции. Будучи, однако, рабом своих ориентально-диффузионистических теорий, шведский ученый считает все эти верования довольно новыми и восточного происхождения.
520
C. Fillingham Coxwell, Siberian and others Folk-tales, London, 1925, p. 422.
521
Coxwell, op. cit., p. 1020. Летисало (T. Lethisalo, Der Tod und die Wiedergeburt des kunftigen Schamanen, "Journal de la Societe Finno-Ougrienne", XLVIII, 1937, p. 19) упоминает подобное приключение Гезер Хана: убитый и съеденный теленок возрождается из своих костей, но одной ему не хватает.
В связи с этим можно вспомнить один эпизод из "Младшей Эдды" — случай с козлом Тора. Отправившись в путешествие на своей тележке, запряженной козлами, Тор остановился у одного крестьянина. "В тот вечер Тор взял своих козлов и убил их. С них содрали шкуру и положили в котел. Когда они сварились, Тор и его товарищи сели за ужин. Тор пригласил также крестьянина, его жену и детей… Затем Тор положил козлиные шкуры возле очага и сказал крестьянину и его людям, чтобы они бросали кости на шкуры. У Тьялфи, сына крестьянина, была кость из бедра одного из козлов: он расколол ее ножом, чтобы добраться до мозга. Тор переночевал там. На следующий день он встал перед рассветом, оделся, взял молот Мйоллнир и благословил останки козлов. Оба козла поднялись, но один из них хромал на заднюю ногу". [522] Этот эпизод свидетельствует о сохранении у древних германцев архаических представлений охотников и кочевых народов. Это не обязательно след "шаманистической духовности"; тем не менее, мы его здесь привели, оставляя за собой задачу анализа остатков индоарийского шаманизма после изложения общих представлений о теориях и практиках шаманизма.
522
Gylfaginning, ch. 26, p. 49–50; Loki, Paris, 1948, p. 45–46. На тему этого эпизода существует очень обширное исследование p. W. von Sydow, Tors fard till Utgard: I. Tors Bockslaktning, "Danske Studier", 1910, p. 65–105, где использован материал Edsman, Ignis Divinus, p. 52. См. также J. W. E. Mannhardt, Germanische Mythen, Berlin, 1858, p. 57–75.