Шаманы. Книга 2
Шрифт:
Старший дух вовсе не разгневался, напротив, весьма обрадовался. Давненько его не призывали в мир живых, лет уж... он даже не помнил сколько тому назад его призвал незадачливый орк и повелел, понимаете?! Повелел старшему духу, давно обзавёдшемуся собственным именем, служить молокососу, едва вышедшему из детского возраста! Куда мир катится?! Исхагор живо заинтересовалась судьбой орчонка, и старший дух махнул шестипалой лапой - сожрал я его, гнусная была отрыжка, между нами говоря! Исхагор долго смеялась, а затем представила призванному духу обоих наставников, мать и брата, а затем попросила о дружбе. Встревоженная Исхаг поторопилась принести призванному духу сбивчивые извинения
К удивлению впавших в столбняк присутствующих, старший отмахнулся от извинений и долго беседовал с девочкой, окружив себя и её непроницаемой для звука и мутной пеленой. По окончании разговора он стремительно исчез, а девочка отказалась отвечать на вопросы, сославшись на обещание хранить в тайне предмет их продолжительной беседы. Но с тех пор призванный ею дух приходил в мир живых, как и Гичи-Аум, по собственному желанию и вызвался быть хранителем девочки на всю оставшуюся ей жизнь. Нельзя сказать, что старая Исхаг была полностью уверена в будущем дочери, но всё же спокойствия прибавилось, оба призрачных духа и призванный уверяли, что повредить малышке не сможет никто, даже эльфийская магия разрушения! Над Исхагор, как и над Талгиром, много колдовал Таркилег укрепляя магией кости и мышцы.
Прожив длинную и богатую событиями жизнь, Исхаг не слишком верила в сказки, поэтому считала, что оба её ребёнка оставались вполне уязвимыми для разных направлений магии, но зато были вполне защищены от физического воздействия и всё благодаря призванным духам. Стрелы и болты отводили в сторону хранители, воздушные духи подхватывали детей при падении, не давая расшибиться с большой высоты. По просьбе Исхаг духи не помогали юным ученикам, если неосторожные падали с высоты малой. Старая шаманка считала, что нет необходимости в постоянной защите невидимых помощников, ибо это воспитывает пренебрежение опасностью, излишнюю лихость, и не развивает ум. Всё перечисленное так же опасно, как возомнить себя непобедимым колдуном или шаманом.
Весь день до самого вечера дети сортировали привезённое, перерабатывали сушёные травы с помощью своих воздушных сущностей, безостановочно растирающих травы в каменных ступках. Исхагор аккуратнейшим образом смешивала травы в мраморном корытце, наполняла холщовые мешочки строго отмеренной дозой смесей. Её хранитель, играючи, развешивал мешочки под самым потолком 'знахарской' пещеры. Немалую часть отложили для духов девочки, иной раз предпочитающих вместо крови пригоршню сухих трав, из числа редко встречающихся где-либо кроме долины гейзеров. В чём тут было дело Исхаг так и не разобралась. И от кого шаманке требовать объяснений? От малышкиных духов? Они ни с кем и никогда не разговаривают. Надо честно признать, духи Исхагор совсем не обращают внимания на хозяйку шатра, но стоит также отдать должное призвавшей их в этот мир - духи ведут себя очень вежливо, не обнаруживают своё присутствие, не пакостят - и на том спасибо! Обоих детей воздушные хранят истово, что есть, то есть, и за это шаманка готова им простить, как равнодушие, так и всё остальное.
Вечером в сопровождении сына явился в гости Корноухий и притащил крупную птицу. Исхагор обняла старого волка и одарила обоих зверей внутренностями птицы, шеей, ногами и крыльями. Исхаг прислушалась - оба волка деликатно хрустели костями за пределами шатра, им ещё и кабаньего мяса перепало из прошлой охоты. Волки явно пожаловали не просто так, оба зверя были очень привязаны к её сыну и чуяли своим звериным сердцем грядущую разлуку.
Орка видела, что мальчик даже не помышляет об отъезде, но старой шаманке уже были явлены мельчайшие знаки наступающих перемен, властно позвавших в дорогу её сына. Им осталось недолго радоваться совершеннолетию Талгира, скоро их птенец выпорхнет из гнезда, да он уже твёрдо встал на крыло, хоть пока и не думает об этом.
Рано или поздно каждый мужчина покидает дом, таков закон этого мира, дороги и неизведанное влечёт их на поиски неизвестной цели. Юные мужчины думают, что она им известна, как же они ошибаются! Исхаг улыбнулась сыну и в её улыбке не было печали, а только надежда на будущие встречи и ожидание великой судьбы её мальчику. Ум, красота, знания, твёрдый характер, гордость, любовь! Эти слова ничего не значили для орки едва она встречалась взглядом с неожиданно мудрыми глазами её мальчика. Все эти слова дитя несло на себе, как заплечный мешок, и дальнейшая жизнь уже распланирована им самим до глубокой старости. Исхаг давно припасла подарки уходящему сыну, как и его наставники.
Исхагор прыгала вокруг брата, осторожно вычищавшего последнюю мраморную ступку от следов травы.
– Ужинать, братец! Сегодня я испекла те странные клубни, найденные тобой на краю долины близ Серебряного ручья.
– И как на вкус?
– Странный вкус, не то сладко, не то кисло. Но солить я не стала. Если нам понравится, накопаем ещё, хорошо?
– Обязательно! А место ты найдёшь?
– Мой хранитель помнит, где это.
– Лучше бы тебе не полагаться на способности хранителя, а тренировать собственные, - заметила Исхаг.
– Я знаю, матушка, я тоже смогу найти, но с хранителем это гораздо быстрее.
Орка улыбнулась непробиваемой уверенности дочери, малышка почти в каждой фразе объединяет несколько слов "я". Я знаю, я смогу, я поняла. Наставник Таркилег утверждает, что это совершенно эльфийская манера, ибо перворождённым свойственно стремление главенствовать... если не в настоящей жизни, то уж в беседе обязательно. А как можно обозначить главенство, если не выпячивать собственную личность на первое место? Древний только посмеивался над эльфийскими умствованиями, любой непокорный дух поставит на место любого разумного, даже если он называется эльфом Таркилегом.
Наставники частенько беззлобно переругиваются в отсутствие обоих детей, причём, повод долго искать не приходится. Оба её ребёнка не упускают случая с помощью своих духов подслушать их нескончаемые споры. Иногда детям это удаётся, особенно мальчику. Его неслышные духи аккуратно просачиваются в шатёр и умело прикидываются шерстинками кошмы пока оба спорщика размахивают руками и призывают покойников с громкими именами в свидетели правоты своих утверждений. В числе таких свидетелей оба спорщика упоминали даже всем известного орочьего шамана Файгира, Сына Змеи, награждённого собеседниками непонятным титулом "философ".
Улыбаясь, Исхаг наблюдала за дочерью. Девочка перемещалась в пределах шатра точными экономными движениями, как истинная орка. Её сын так и не научился этому, старая шаманка хмыкнула - все мужчины таковы, независимо от расы. Исхагор растянула на кошме скатерть - дань эльфийскому происхождению девочки, когда это орки обедали на скатерти? Затем малышка красиво разложила лепёшки на деревянном блюде, хорошо, что от эльфийских приборов дитя, поразмыслив, отказалось. Шестнадцать всяческих ножей, ложек и разновеликих вилочек неплохо использовать за накрытым эльфийским столом, при этом желательно восседать на высоких табуретах в обществе утончённых перворождённых. А вот сидя на полу, да ещё и поджав или же скрестив ноги, орудовать вилочками не слишком удобно. Гораздо удобнее держать миску в руке и использовать среднюю ложку, хмыкнула шаманка.