Шангостров. Сборник стихов
Шрифт:
Рыбы полную бадью,
Да подковку озерца;
А ещё стихотворцА,
Что лежит среди травы,
Свив из трав
стихи
свои.
ПРИВОКЗАЛЬНЫЙ ЭТЮД
Утро. Тишь. Перрон. Гудков не слышно.
Не столичный, стало быть, масштаб.
В лёгком ветре ели чистят крыши,
Что уже блестят от хвойных
Зябнут деревянные домишки,
Зябнут на перроне старики
Бормоча друг другу про делишки
Старости и хвори вопреки.
Ждут они свой пригородный поезд,
Что опять от дач их оторвёт,
В ожиданье том не беспокоясь
О весне, коль вдруг не подойдёт.
Чуть в сторонке носятся козлята,
Щиплют травку, блеют о своём…
«Мы своё – отпрыгали, ребята
И теперь лишь памятью живём…»
Вон, старик косматый на пенёчке
(сбита шапка, пальцы в табаке)
Знай себе, сморкается в платочек
И вздыхает шумно: «Э-хе-хе…»
Да уж, старикашка, вижу, древний…
Но бутылку с водкой у пенька
Довезёт он, вряд ли, до деревни,
Чтоб в пути не сделать и глотка.
Семь утра. Перрон. Дождишко брызжет.
Ждут гудка составы, ждать устав,
Как и старики, что будто ближе
Стали нам, с прошедшим на устах.
КВИПРОКВО
На болоте острова –
Необычное явленье.
Объяснишь ли в двух словах
Это несоединенье?
А на тех на островах
Белый гриб произрастает
От болота в двух шагах
И о том совсем не знает.
На болоте острова –
Многомачтовые судна,
Кои противостоять
Не смогли болоту. Трудно
Быть в отсутствии морей
Кораблём… И весь рангоут
Поглотил пурпУр-кипрей…
Мачты-сосны – полуголы:
Парусина – до махры…
Но и после превращенья
Нахожу я здесь миры
В отраженьях посещений
Дальних стран. И даже гриб
С бурым бантиком брусники
Представляется средь рыб
Мне кораллом. «Донырни-ка…», -
Будто дразнит он меня.
И ныряя между сучьев,
Я срезаю хвастуна,
Чтоб ещё найти получше…
Вот и рюмочки волнух,
Словно жёлтые медузы,
Что торопятся ко дну,
Но попав в корзины кузов
Затихают, надломясь,
Красной шляпкою теснимы…
Я брожу не торопясь
Кораблей уснувших мимо…
В топь и в вязь, в болотный дух,
Долгой чавкающей тропкой
Я… в Австралию иду…
Сам уже не знаю толком:
Акваланг или рюкзак
За уставшими плечами?
И… акулии глаза
Грибника не замечают…
РОДИНА ЛЮБИМОЙ НАТАЛИ
(майский этюд)
Родина любимой Натали:
Бантики разбуженных акаций,
Ворчуны-скитальцы-корабли,
Огоньки теряющихся станций,
Безымянность солнечных дворов,
Хвойный дух плюс запах мандарина,
О любви скрипящее перо, -
Всё, как есть, без фальши и без грима;
Облаков послушные стада
Меж цветов в больших квадратных окнах,
А ещё заветная мечта,
Что поймать так хочется вне срока,
Голоса простуженных ветров,
Старый бор – опущенные веки,
Невода чешуйчатых даров,
Юных верб пушистые побеги.
Родина любимой Натали:
Джаз котов снующих одиноко,
Зов составов тающий вдали,
Эликсир берёзового сока,
Всплеск весла, туман седых озёр,
Посвященье в таинство рыбалки,
Дворовой извечный ля-минор
Под лихое бряцанье гитарки…
Родина любимой Натали:
Баловства невинная копилка,
Безыскусный жалкий первый блин,
Трудный выбор жизни на развилке,
Школьный бал, но всё ещё детей,
Где все чувства в стройности аккордов,
Свет свечей в волшебной темноте
Над глазурью праздничного торта…
Родина любимой Натали –
Радостью взлелеянное время,
Что назад уже не возвратить…
…и понятно: дерево – не семя.
ЭРУДИТ
Витя знает – очень много:
Эрудит он, так сказать…
От осьми до осьминога,
От козы до козерога
Рад урок нам преподать
Неуёмный в знаньях Витя…
Но – оказия-беда:
Только тем и знаменит он,
Что на трёп судьбы лимиты
Тратит он почти всегда.
Подтверждают знанья делом
Много умников в миру…
Да объято ленью тело
Эрудита. Уж неделю
Не блистал умом гуру.
То ли стыдно стало Вите,
Что трудиться не могЁт,
То ли смысла он не видит,
Что из Вити, что-то выйдет…
Или просто Витя врёт?
По-прошествии недели,
После дождичка в четверг,
Он опять учить нацелен, -
Дескать, знает панацею
От нашествия химер…
И вообще – любой болезни,
Вплоть до самой никакой…
«Если вам не интересно, -
Говорит он, – значит бесы