Шанс

ВИН Александр

Молодой и румяный молодой мужчина был счастлив. В распахнутом полушубке, из-под которого виднелся щедро расстёгнутый ворот белой рубашки, чуть прикрытый тёплым шарфом, в достойном воскресном костюме, Дима с улыбкой продолжил разбивать ледяную корку у себя под ногами, ловко поддевая ломом с твёрдой земли звенья танковых гусениц.

Рядом с Димой, на просторной площадке, огороженной забором с колючей проволокой, зябко переминались молодые солдаты. Каждый из воинов держал в руках фанерную лопату.

Бумкнул колокол с другой церквушки, и в очередной раз Димин лом врезался в лёд под ногами; продребезжал малый колокол дальнего храма, того, что с северной городской стороны, - и вновь удачливый Дима отколол громадный кусок снега и льда, а вместе с ним - ещё один гусеничный трак.

Женские ладони со стуком опустили на богато накрытый обеденный стол глубокую суповую тарелку. Из тарелки шёл пар.

В лучах всё ещё оптимистически яркого, но уже усталого, совсем не утреннего, солнца, по пушисто заснеженной окраинной улице, переваливаясь с боку на бок по колее, ехал пожилой чёрный автомобиль "Гелендваген".

Около одного из деревянных домиков "Гелендваген" остановился, из него вышел Дима. Он с улыбкой огляделся по сторонам, большой меховой рукавицей заботливо смахнул снег с крыла своего подержанного автомобиля.

Сквозь ветровое стекло Дима подмигнул маленькому футбольному мячику, который продолжал качаться на зеркале заднего вида.

Едва, распахнув дверь и пригибаясь, Дима вошёл в кухню, от стола поднялась и направилась к нему жена Аннушка - женщина молодая и крупная, в тёплом, красивом халате, с добрым, приветливым лицом.

– Ну вот, наконец-то...

– Ого! Вот это я вовремя!

Дима хлопнул ладонями, обнял Аннушку, закружил по кухне.

Та вроде как засмущалась, освободилась из его объятий, поправила скатерть.

– Ждала тебя, подгадывала, в окно всё смотрела, после того, как ты позвонил-то...

Стол был полон сытной домашней едой, стратегически выделялись изобильно налитые тарелки с дымящимся борщом, на деревянном узорном подносе ждала своей очереди горка нарезанного хлеба, чёрного и белого. В банке, с ложкой, - сияла недавним холодом сметана, на отдельном маленьком блюдце дышал аппетитным предназначением очищенный чеснок, составляя приятную компанию порезанной на четверти луковице.

Дима повесил на гвоздик около двери полушубок и шапку, ополоснул руки под кухонным краном. Аннушка с улыбкой подала ему полотенце.

Привычно тихо пододвинув к столу стул, Дима кивнул в сторону детской.

– Митька спит уже, что ли? Вы-то с ним поужинали?

Так же аккуратно и степенно, во многом манерами похожая на мужа, Аннушка села рядом с Димой за стол, поднесла к щеке полную руку.

– Ты ешь, ешь, не беспокойся... Мы покушали.

Светловолосый, высокий, чертами лица и фигурой напоминающий футболиста Булыкина, Дима так азартно и с аппетитом ел горячий борщ, что Аннушка не выдержала - ласково потрепала его по взъерошенной голове.

– На второе я тебе пельменей сегодня сделала, из телятины, да баранинки ещё немного добавила...

Дима с пониманием кивнул, нетерпеливо откусывая от хрустящей горбушки.

– Представляешь, к полковнику сегодня еле успел! Он с утра куда-то с семьей собрался, а тут я! "Добро" мне сразу же дал! Безо всяких, говорит, вопросов, забирай бросовой металл... Только, говорит, условие - в эти выходные вывози всё! У них же там склад позапрошлой зимой сгорел, а сейчас у военных землю отбирают под пенсионный фонд, вот полковник и предупредил, что только на один день меня с ребятами на территорию пустит. Да ещё и своих бойцов дал, ну, мы с ним по-тихому договорились... Хороший мужик, жаль, что с понедельника его переводят на подсобное хозяйство, к поросятам.

Стукнув ложкой по краю тарелки, Дима белозубо улыбнулся Аннушке, хрустко откусил от луковицы.

– Танкисты ушли, а брошенного металла после них там масса осталась! Одних траков замороженных тонн семь! Мужики колотили, да и я в удовольствие ломом помахал!

Внимательно слушая мужа, Аннушка с заботой двигалась по кухне.

– Димуль, может водочки тебе? Под борщ, а?

Лукавя взглядом, Аннушка качнула в руке запотелый графинчик с тонким золочёным ободком.

– Ты что?!

Дима даже слегка закашлялся, отмахиваясь от такого несвоевременного предложения.

– Ну, Ань, какая же водочка! Ты тоже даешь! Завтра же у меня футбол! Мужики без меня никак не справятся... Я ж лучше всех у нас в команде, куда они без меня-то?! Мне подремать бы сейчас, после морозца-то, да после такой еды. Э-эх, молодец ты у меня!

Дима встал из-за стола, сыто поглаживая живот, и тут же уютно опустился на близкий диван с пультом от телевизора в руках.

– ...Анют, как Воробьевы-то позвонят, что собрались к нам, так ты толкни меня, ладно? Только Тоньку предупреди, что я пить не буду, ну, объясни, футбол, мол, у меня завтра. Я ведь в нашей команде - главный забивала.

Всё ещё храня рассеянную улыбку на добром, красивом лице Аннушка занялась послеобеденным мытьём посуды.

Утомлённый хорошим дневным делом и горячим борщом Дима быстро заснул.

Спортивный телеканал бормотал что-то торопливое про автомобильные гонки в далёких капиталистических странах, Аннушка убавила звук и заботливо укрыла мужа большим ватным одеялом.

А в это время на почти другой стороне земного шара начал созревать государственный заговор.

Впритык к одной из стен просторного правительственного кабинета Заместителя Министра спорта Государства Антигуа, к той самой стене, где разместились огромные высушенные челюсти акулы, был придвинут изящный столик. На нём еле уместился панцирь морской черепахи, а рядом, в роскошном кресле у стены, ну, у той самой, что с челюстями, вот уже третий час сидел Претендент - молодой мужчина густо-чёрной негритянской наружности, со смышлёным взглядом, в блестящем пиджаке и ярко-красном галстуке.