Шансон для Анны
Шрифт:
Анька и не знала, что бывает такая физическая близость, что она может быть такой приятной и может вызывать столько чувств.
Они перебрали все возможные позы. Женька не отпускал её не на секунду. Его гонка и стремление насытиться любимой напоминало марафон.
– Моя любимая Анютка… - со стоном выдохнул Женька, наполняя её собой, доводя обоих до последней точки. С годами сдерживаемое влечение вырвалось на свободу, опустошив Евгения до конца.
– Всё будет хорошо, - он прижался к её тёплому телу. Ему вдруг стало так спокойно и хорошо…
После они лежали и молчали, боясь прервать словами
– Жень… - прервала молчание Аня.
– Тс-с-с… - протянул Евгений, накрыв её рот рукой, останавливая ненужные готовые слететь с её губ слова.
– Всё потом…
Но в это время зазвонил телефон.
– Чёрт!
– ругнулся Женька.
Он нашарил на тумбочке истошно заливающийся мобильник.
– Да…
***
Чёрный Мерс не притормаживая, проскочил перекрёсток на красный свет. Автомобиль стремительно летел по полосе против движения, ловко уворачиваясь в последнюю секунду от встречных машин. Взвизгнув покрышками иномарка, свернула на проспект и через сто метров исчезла во дворе нового элитного жилого района. С грохотом она проскочила, расшвыривая комья земли, через газон и проехала по тротуару, распугивая прохожих. Пересекла детскую площадку и, выехав на асфальт, внезапно затормозила у первого подъезда.
Дверца Мерса резко распахнулась, и сутулая мужская фигура высунулась из него. Помутневшими глазами Валерий окинул двор, обошёл машину и направился к подъезду.
Женщина, спускавшаяся по ступенькам, увидев в руках Татарина пистолет, истерично взвизгнула и отступила в сторону.
Выбив ногой входную дверь, Валерий ворвался в квартиру. Пересёк несколькими стремительными шагами пустую прихожую и вошёл в комнату и тут же остановился. Стоящий на столе небольшой магнитофон заходился в крике попсовой зарубежной мелодией. Рядом на грязной столешнице валялся пустой пластиковый шприц. На его стенках были заметны остатки какой-то желтовато-коричневой жидкости.
Рядом со столом на диване в свободной расслабленной позе лежала Алина. Зрачки сужены, взгляд направлен куда-то вверх к потолку. Она была под кайфом.
Валерий сел рядом с ней, схватил её рукой за волосы, задрал голову так, чтобы она смотрела на него.
– Ты, убила их?
– Я - истерично засмеялась Алинка.
– Юлька твоя даже пикнуть не успела. Красиво я ей расписала личико?
– Заткнись, тварь!
– Татарин ударил её по лицу.
– А с сыночком пришлось повозиться. Я накрывала его лицо подушкой… он так махал ручками, так мило боролся со смертью… - глумливо пела Алинка, из неё фонтаном выплёскивалась дикая злость и ненависть.
– Маленький ублюдок никак не хотел покидать этот мир … Тогда я навалилась на него всем телом и удерживала подушку до тех пор, пока он не задохнулся.
– Ненавижу… - закрыв глаза, сквозь зубы процедил Валерий.
– Зачем ты так… Я же тебя люблю. Я освободила тебя от всех обязательств, - Алинка снова громко засмеялась, вытирая ладонью с губы кровь.
–
– Я тебя ненавижу… - протянул Татарин каким-то чужим, не своим голосом.
Встал, снял пистолет с предохранителя, передёрнул затвор.
– Ты не убьешь меня!
– Алина с насмешкой смотрела на него.
– Ты не сможешь выстрелить в женщину!
Татарин медленно поднял руку с пистолетом,
– Сдохни!
– спокойно сказал он, опуская оружие. Достал из кармана телефон, набрал номер милиции, но именно в этот момент от сильного удара распахнулась входная дверь, и в квартиру ворвались вооружённые люди. Через мгновение Валерий оказался прижатый к полу…
Глава восьмая
Последнее, что запомнил Татарин — это то, как в квартиру ворвались менты, вызванные соседями. Милиционеры прижали его к полу. Валерий отшвырнул от себя сначала одного, потом второго. Потянулся к пистолету, но его опередили, заломили руки за спину, последовали сильные удары по спине. Самый сокрушительный пришёлся по голове, он то и погрузил его сознание в чёрную дыру пропасти.
Очнулся Татарин в больнице СЗО на вторые сутки. Голова раскалывалась от боли, в висках стучало. Он почти ничего не соображал, перед глазами всё плыло.
В палату вошёл мужчина в белом халате. Как бы Валерий не пытался сфокусироваться на его лице, ничего не получалось - оно расплывалось, не имея чётких контуров. Врач бегло осмотрел перевязанную голову больного.
– Этого можно выписывать, - сказал он сопровождавшей его медсестре.
– Хватит ему тут валяться, место занимать. Не в санатории.
Через час в палате появились вооружённые конвоиры. Пошатывающего Татарина вывели в тёмный коридор, в конце которого виднелась решётчатая дверь.
– Лицом к стене, руки за голову, ноги на ширине плеч, - скомандовал один из надзирателей.
На запястьях Валерки защелкнулись металлические наручники.
– Вперёд двигай.
Загремели ключи, открывая дверь.
– Налево. Прямо, - следовали команды, указывая Татарину нужное направление. Он двигался медленно, преодолевая новые взрывы боли.
– Лицом к стене, - Послышался скрип отодвигаемого засова.
– Вперёд, - Валерия втолкнули внутрь камеры…
Ночью его разбудили на допрос. Кто-то толкнул в плечо.
– На выход, Татаринов.
Валерий встал со шконки, не заметно спрятав в карман брюк заточку. Пошатываясь, направился к дверям. Тело и голову по-прежнему ломило от непонятной боли. Перед глазами плыли жёлтые круги, а руки и ноги дрожали.
– Лицом к стене, руки за голову.
И опять длинный коридор…
В комнате для допросов его ждал Захаров. Их взгляды скрестились, в них читалось отвращение, которое они испытывали, уже давно, друг к другу.
– Ну, вот мы снова и встретились, Татарин!
– с усмешкой и каким-то торжеством сказал Захаров.
– Теперь ты точно сядешь! И надолго.
Валерий перевёл дыхание, постарался сконцентрироваться на словах оперативника, отодвинуть болевые ощущения на второй план.
– Что шить начальник будешь?
– небрежно усмехнулся Валерка.
– Убийства, рэкет…
Валерий кивнул и резко втянул в себя воздух, он снова своим резким движением вызвал новую жуткую головную боль.
– Новикову убил я, - никакого раскаяния в голосе. Татарин сожалел лишь об одном - что не успел дотянуться до пистолета и всадить пулю в себя.
– Готов написать чистосердечное признание. Давай бумагу…