Шансы. Том 2
Шрифт:
С тяжелым сердцем он сел в машину, приходя в ужас от поездки, конечной целью которой был городской морг.
Сама с собой Лаки рассуждала, что же ей предпринять. Она собрала все свои вещи и вторую половину дня, до самого вечера, просидела, ожидая, что вот-вот вернется Пиппа или закончится дождь. В семь часов ливень хлестал по-прежнему, и не было даже намека на то, что Пиппа все же появится.
В четыре часа в гостиную вышла Олимпия и, убрав куда-то пыльные покрывала, стала расставлять на столе фужеры, видимо, рассчитывая
Уоррис спал на кушетке, и храп его раздражал их обеих.
В шесть Олимпия зажгла в доме свечи, разбудила Уорриса и сказала:
— Ну, куда же запропастилась твоя чертова подружка?
Мрачное настроение Уорриса ничуть не улучшилось после сна, мошонка от неожиданного контакта с коленом Лаки продолжала гореть.
— Приедет.
— Она наверняка не теряет времени даром.
— Она приедет, я же уже сказал.
Уоррис сполз с кушетки и вместе с Олимпией направился в спальню, захлопнув за собою дверь.
Лаки сидела у окна, безучастно глядя на резкие вспышки молний, на бесконечные струи падающей воды, затопившей уже половину сада. Чувствовала она себя совершенно подавленной. Очутиться в клетке само по себе уже отвратительно, но насколько гаже быть пойманной в капкан!
С огромным облегчением увидела она приближающийся издалека свет автомобильных фар. Если Пиппа откажется довезти ее до аэропорта; что ж, придется забрать «мерседес» и отправиться самой. Что может быть проще?
Подобрав с полу свою сумку. Лаки потянула на себя створку высокой двери и бросилась наружу.
Непрекращающийся дождь в одно мгновение превратил ее в подобие мокрой кошки.
Когда она осознала, что это не «мерседес» и не Пиппа, было уже слишком поздно. Господи Всеблагий! Джино!
Приехал ее отец.
СТИВЕН. 1967
Зизи любила пойти куда-нибудь потанцевать — Стивен предпочитал остаться дома и
послушать музыку. Он знал толк в джазе, не был против рока, но особенно ценил соул. Часами он мог сидеть, включив стереоколонки на полную громкость, полностью отдавая себя стихии звуков. Айзек Хэйес, Марвин Гей, Арета Фрэнклип.
Зизи больше нравилась ритмичная музыка диско и латиноамериканские мелодии. Супруги вечно спорили о том, чья очередь ставить на вертушку новую пластинку.
— Терпеть не могу дерьма, которое ты слушаешь, — жаловалась Зизи. — Где ритм, где огонь? Давай-ка лучше двинем куда-нибудь и затанцуем это дело.
Любимый ее дансинг находился в испанском квартале Гарлема. Крошечный, всегда переполненный, с грохочущей музыкой. Зизи неизбежно оказывалась в центре внимания. Глядя на то, как она извивается и кружится на небольшом пятачке со своим партнером, а то и с несколькими сразу, Стивен начинал медленно закипать. Вот уже год они были мужем и женой, однако ревность его ничуть
Зизи это нравилось. Она всячески дразнила его, наслаждаясь тем, как выдержка начинала изменять Стивену, и приходила в восторг, когда он, бывало, выбрасывал ее незадачливого партнера за дверь.
— Ты совершенно не умеешь ладить с людьми, — сказал ему как-то за обедом Джерри. — Подумай, ну что это за юрист, если он то и дело затевает драки? Кончится все это тем, что кто-нибудь вызовет тебя повесткой в твой собственный суд. Как ты думаешь, что скажет на это судья?
— Ты прав, но что я еще могу поделать? Она ведь растворена в каждой клеточке моего тела, Джерри. Я люблю ее.
— Любишь! Да ты смеешься. Она же веревки из тебя вьет.
Стивен в рассеянности ковырял вилкой в салате.
— Ты говорил с моей матерью.
— Конечно говорил. А ты представляешь себе, какие чувства она испытывает?
— Проблема с матерью заключается в том, что слишком уж она любит натягивать вожжи. Ее бы воля — и я был бы сейчас женат на черной старой деве лет двадцати пяти, из безукоризненной семьи, с университетским дипломом в сумочке и мастерице готовить.
— Неужели среди выпускниц университета можно найти девственницу?
Стивен аккуратными кусочками нарезал свой бифштекс.
— Мне бы хотелось, чтобы ты поговорил с пей еще раз, — может, тебе удастся убедить ее, что мы должны встретиться, она и я.
— Попробую.
Джерри знал, что затея эта обречена на провал, что с каждой проходящей неделей Кэрри исполнялась все большей решимости не иметь с сыном никаких дел до тех пор, пока он не избавится от «этого мусора», как она определила для себя Зизи.
— Я был бы очень признателен тебе, — сказал Стивен. — Знаешь, порой кажется, что у меня уже не осталось друзей.
— А я кто? Бутерброд с цыпленком? Стивен рассмеялся.
— Нет, ты и вправду друг — единственный. Произнеся эту фразу, Стивен неожиданно для себя понял, что это так и есть. У него была работа. Была Зизи и все.
— А о предложении моем ты не забыл? — мимоходом поинтересовался Джерри, когда принесли кофе.
— Я много думал о нем, и должен сказать, что оно изрядно льстит моему самолюбию. Но все-таки частная практика — не для меня.
— Не зарекайся до тех пор, пока не попробуешь.
— Я и не зарекаюсь, я говорю только, что это не для меня.
— Может, ты еще изменишь свое мнение. — Джерри сделал знак официанту.
— За обед плачу я, — быстро проговорил Стивен.
— Не пори чепухи. — И Джерри полез в бумажник за кредитной карточкой. — Потом сочтемся.
— У меня, конечно, нет частной практики, — с некоторым вызовом произнес Стивен, — но расплатиться за обед денег хватит.
— Нравится?
Расставив ноги, Зизи стояла перед рабочим столом Стивена, занимавшим едва ли не половину их маленькой квартирки.