Шаринган Какаши
Шрифт:
— Рин была хорошей девочкой, не стыдить этих слёз, — Кушина протянула руку и убрала со щеки юноши несколько слезинок. После чего не удержалась и с нежностью обняла вновь; лицо Хатаке мягко упёрлась в нагрудную пластину жилета Джоунина.
— Да… — растерянно вымолвил Какаши, а после неуверенно обнял в ответ, — Рин была слишком хороша для нашего мира. Надеюсь, теперь она находится в лучшем месте.
— Я тоже надеюсь, даттебане…
Они так и остались стоять, морально поддерживая друг друга в столь трудную минуту пока неожиданно…
— Апчи! — Из открытого окна подул холодный ветер,
— Ты же больной! А ну быстро в койку! — Не желая спорить, Какаши покорно лёг обратно на кровать. — Нужно закрыть окно, а то тебя ещё и продует.
— Кушина-сан, а как вы здесь оказались? — Поинтересовался юноша, накрывшись одеялом и наблюдая за тем, как женщина отходит от закрытого окна и садиться на краешек койки.
— Я недавно вернулась с миссии. От знакомых узнала о случившемся. Было уже поздно, поэтому посетителей в госпиталь не принимали, и я решила зайти к тебе, не уведомив дежурного ирьенина. И ты это, не говори никому, что я навещала тебя. — Она смутилась, неловко улыбнувшись.
— Конечно, — улыбнулся в ответ Какаши, — это будет нашим маленьким секретом, но как вы меня отыскали среди других пациентов больницы?
— Ты забыл? Я хороший сенсор, твою чакру я отличу среди тысяч других. — С гордостью стукнула по груди Узумаки.
— Ясно… — Какаши перевёл взгляд на потолок. Молчание начинало затягиваться, и дабы не возникло угнетающей тишины, он попытался продолжить беседу в обычном ключе: — Как прошла ваша миссия?
— Ничего необычного. Мы с командой доставляли различные припасы на военные базы: печати, аптечки, провизия, боевые пилюли, оружие и прочее. По пути я также обновляла действие барьеров на секретных базах, и ам… — На лице Кушины вновь появился румянец; о некоторых миссиях шиноби было запрещено говорить какую-либо информацию.
— Не волнуйтесь, это тоже останется только между нами. — Хатаке вновь улыбнулся и подмигнул девушке.
— Ты всегда был сообразительным малым. — Усмехнулась женщина, ласково растрепав причёску юноши.
— А вы всё такая же искренняя.
— Какаши, а когда ты успел переодеться? Разве в госпитале можно ходить в личной одежде? — Кушина наконец-то решила обратить внимание на то, что её собеседник был одет не совсем в больничные одежды.
— М-м? — удивлённо, — из моих вещей, на мне только маска и водолазка. Доктор сегодня принёс одежду и не сильно возражал моей прихоти. Вы же знаете, с открытым лицом я чувствую дискомфорт.
— Вот оно как… — ответила женщина, расстроившись от подобного ответа. Изменившийся тон голоса не ушёл от внимания Какаши.
— Вы хотели увидеть моё лицо? — Озвучил юноша догадку, после небольшого анализа ситуации.
— Ну… — девушка отвела взгляд и стала теребить локон волос в небольшом смущении; в этот момент она была подобна маленькому ребёнку, которого поймали за небольшой шалостью, — в общем, да. Я настолько предсказуемая?
Кушина, вспомнила, что уже давно не является ребёнком, взяла себя в руки и вернула взгляд обратно, но следующие действия Хатаке заставили её распахнуть глаза от удивления.
— Какаши?
— В моём лице нет ничего особенного. — Хатаке легко стянул маску, позволив рассмотреть своё лицо. Кушина
— Хм… — Кушина с интересом принялась рассматривать лицо юнца со всех сторон, — не говори так. Скажу тебе по секрету, как женщина: ты тот ещё красавчик и у тебя милая родинка. Должно быть, ты очень популярен у… ладно, не будем об этом.
— Спасибо. — Он натянул маску обратно на лицо.
— Кхм… — Неожиданно на лице Кушины отобразились все её глубоко печальные эмоции, их было так много, что она не сдержалась и тихонько воскликнула: — Будь проклята эта война!
— …
Хатаке не знал, что на это стоило ответить, поэтому он предпочёл промолчать. Война длилась уже не первый год, потери… их было много, очень много. Властям даже пришлось временно изменить законодательство, допустив привлечение детей, что недавно стали генинами, к серьёзным миссиям вне деревни. И даже сам Какаши, что редко к кому-либо привязывался за свою жизнь, дважды познал горечь утраты. Война забрала многих. Гуляя по Конохе, можно было часто встретить людей в полностью чёрных одеяниях. Они, как правило, либо шли на кладбище, либо с него возвращались.
— Какаши, ты… это… Даттебане, не держи всё в себе, это ничем хорошим не кончится. — Посоветовала Кушина, стоило только её эмоциям утихнуть.
— Всё в порядке, Кушина-сан. Я переживу, сами то, как себя чувствуете? Она была вам словно родная дочь. — Увидев состоянием близкого человека, Какаши попросту не смог проявить слабость, когда ей была необходима поддержка; Кушина жила дольше него и война… она забрала куда больше чем Хатаке мог себе вообразить.
— Паршиво. Крайне паршиво. Хочется напиться до беспамятства, но…
— Это не помогает?
— От такого становится только хуже. Да и мёртвые бы не хотели, чтобы я травила себя алкоголем, вспоминая о них.
— Понимаю.
— Эх, даттебане… — тяжелый вздох вырвался из женщины, — ты-то молодой, небось, ещё и не знаешь, с чего вся это война вообще началась? Я тогда только закончила Академию, как внезапно узнала, что три других скрытых селения объединились и уничтожили Узышуогакуре — родину всех Узумаки, именно там я и родилась. Коноха подобного не могла оставить. Вот так и началась третья мировая война шиноби. Альянс трёх деревень вскоре распался из-за частых нападений на союзников и с тех пор мы почти десять лет сражаемся до полного уничтожения, постоянно неся потери. — Кушина от терзающих чувств сама решила высказаться. Какаши молча слушал, чувствуя, что ей это необходимо.
— Знаешь, поначалу я сильно злилась, так сильно, что даже зубы скрипели. Я хотела уничтожить всех врагов, также как они уничтожили мой клан, но время шло, война не кончалась, а люди гибли. Гибли в огромных количествах. Спустя время, я как-то раз поняла, что во мне уже нет той всепоглощающей ненависти, вместо неё осталась только пустота. Устав от кровопролития, теперь я хочу только мирного неба над головой. — Тихим голосом закончила Кушина, опустив голову от тяжести воспоминаний обо всех похороненных на этой войне.