Шаткое равновесие
Шрифт:
— И что? Убийство совершенно в десять, а до бара от Чертова копыта ехать двадцать пять минут. У него в запасе оставалось еще десять минут. Мог приехать раньше.
— На чем? На битом «Пежо»? Он приехал на своей машине, — возмутилась Люба.
— Ты часто смотришь на часы, что висят на здании бывшего суда?
— Мебель. Все мы видим свою мебель каждый день, но я тебе точно не скажу, какая клеенка постелена на обеденном столе. Часы у меня есть на руке.
— Тогда не утверждай, будто Угрюмов ушел от твоего мужа в четверть одиннадцатого. У Артюхова нет часов. И время ему назвал Угрюмов. А для
— Нагородил! Ничего не поняла.
— Завтра поймешь, сейчас тебе понимать рано.
В кабинет вошел лейтенант.
— Товарищ подполковник. Курьер из ресторана «Таврида» звонил. Он видел Угрюмова у Чертова копыта буквально часа полтора назад. Он что-то искал у барьера, через который перебросили тело Покровской. Гальку перебирал. Значит, вещь должна быть мелкой, маленькой.
Блохин снял трубку внутреннего телефона.
— Технический отдел? Мне нужен руководитель криминалистов полковник Безмерный. Да… Аркаша, привет. Блохин на проводе. Собери толковых ребят и поезжай к Чертову копыту. Переберите там каждый камешек. Угрюмов обронил важную улику, которую мы упустили… Понятия не имею что, но он же не будет искать потерянный рубль… Стоп! Пиджак. Что можно обронить во время драки? Нет, не телефон. Мы его сразу нашли бы — не иголка. Ищи пуговицу, Аркадий. Точно. Вспомнил. Коричневая, обшитая кожей пуговица.
Блохин повесил трубку и вытер пот со лба.
Приоритеты изменились, Люба это поняла, но не могла даже в кошмарном сне представить Алексея в роли убийцы.
16
Она застала Угрюмова дома. Тот, как ни в чем не бывало, сидел за столом и чистил карбюратор, разложив перед собой полсотни мелких деталей.
— А ты на спицах не вяжешь? Тоже нервы успокаивает.
Алексей поднял глаза и увидел взволнованное лицо Любы.
— Зачем пришла? За мной следит какой-то хмырь. Потом скажут, что ты мне докладываешь обстановку, нанося ущерб следствию.
— Вот поэтому я ни черта не знаю. Ты что делаешь, Алеша? Какую роль играешь? Хочешь беду на себя навлечь? Что за цирк ты устроил на допросе?
— Никакого цирка. Присаживайся. Выпить хочешь?
— В такую жару? Или тебе холодно? Камин жжешь в такую духоту. Зола и пепел свежие.
— Уничтожаю улики.
— Дурак!
Люба села на диван.
Копаясь в карбюраторе, Алексей заговорил, криво усмехаясь:
— Идеальных преступлений не бывает. Человек не машина и делает ошибки. Любой продуманный и выверенный план может дать сбой. Преступление — это миг удачи. А расследование — кропотливый труд. Семьдесят два часа переливают из пустого в порожнее, слонов не замечают. Я был о них лучшего мнения.
— Вот оно что! Хочешь подменить Наташу собой?
— Зубы они об меня обломают. С глупой девчонкой сладить легко. Раньше преступником был тот, кто это преступление совершил, а теперь тот, кого поймали первым.
— Она сломалась бы на второй день. Уверена в этом. Теперь я догадываюсь, что ты написал ей в письме.
— Не забивай себе голову пустяками, Любаня. Будем живы, не помрем. Завтра вернешься к своим наркодельцам. О них мы можем поговорить. Я тебе кроссворд приготовил.
Алеша встал и принес газету.
— Тут твои коллеги подбили мотоциклиста на адлеровском шоссе. Лохматый кожаный демон. Опознали?
— Нет. Его никто не опознал.
— А если парня побрить и остричь? Мне кажется, он исчез из поля зрения года два назад. Возможно, попал в психиатрическую больницу. Потом был выписан и исчез. Подумай об этом. Использовать зомбированных шизофреников в роли наркокурьеров очень удобно, они никого не выдадут, могут даже не осознавать, чем занимаются.
— Но они все на учете.
— Медицинские карточки можно уничтожить. Не велика проблема. Проще установить людей, которых упекли в дурдом через соседей. Такие случаи, как правило, запоминаются. В особенности если больные не возвращаются из больницы, а их дома и квартиры достаются другим людям. Покопай в этом направлении.
— Любопытная версия. И когда ты все успеваешь?
— Сколько может приносить денег кладбищный приход? Отпевания стоят две-три тысячи. Сколько нужно на реставрацию памятника старины, занимающего пять гектаров земли? Дебит с кредитом не сходится. Нужны миллионы, а где их взять?
— Темнишь?
— Только этим и занимаюсь. У тебя голова светлая, вот ты и мозгуй. Мотоциклистов видела у бара «Старая крепость»?
— И байкеров видела. Точно, в коже. Но они могут быть покупателями, а не продавцами. Это особый народ.
— Если речь идет о здоровых людях. Помнишь хоть одного из них?
— Один такой сидел за стойкой, когда ты пришел в бар в пятницу. С бритой головой и татуировками. Но я ждала другого.
Алексей достал из холодильника пиво, открыл и одну бутылку поставил перед гостьей.
— Освежись. Татуировки можно нарисовать и смыть. Они хорошо отвлекают внимание. Запоминают тату, но не глаза.
— Я его хорошо помню.
Угрюмов подошел к стене, взял подрамник с холстом и перевернул его. Люба увидела картину с жутковатым сюжетом.
— Глянь на рыцаря. Похож?
Женщина долго вглядывалась в лицо бородатого тамплиера, потом кивнула.
— Глаза его. Взгляд тот же. Ты его знаешь?
— Если снять с него парик и бороду, а потом разрисовать татуировками, то получится твой байкер. А если надеть на него рясу, то он сойдет за попа. Того самого, что имеет приход на кладбище. Многоликий дяденька.
— Вполне возможно.
— Проверь, когда в город завозили мотоциклы «Хонда» и кому они достались. Второе. Товар не передается через стойку бара. Мотоциклист оставляет его снаружи, в тайнике, потом лишь отмечается у стойки, подтверждая своим появлением о доставке. Наблюдение надо вести снаружи, а не сидя за столиком внутри. Действуй, сестренка.
— Ладно, разберусь. Ты-то что делать собираешься? Если тебя возьмут, свободу лет через пятнадцать увидишь.
— Рано меня брать. Им нужны стопроцентные доказательства. Второго шанса они не получат. Уже обожглись на Наташе, теперь горячку пороть не будут.