Шатун
Шрифт:
На бесконечно длинный перрон, скрипя сотнями тормозных колодок, прибыл громадный состав. Из дверей, забрызганных грязью вагонов, испуганно озираясь, выбирались молодые люди в одинаковых синих робах. Встречающие – ребята такого же возраста, только одетые в чёрное, суетясь, деловито покрикивая, строили новоприбывших в неровные, готовые развалиться, колонны-очереди. Колонны медленно вползали во входы здоровенного
Внутри здания, параллельными линиями, располагались ряды столов и скамей, за которые, срывая глотки, городовые рассаживали всё прибывающих бесчисленных новичков. Между столами, как юркие мухи, сновали подростки в белых поварских колпаках, и расставляли с подносов миски с едой. «Без команды не жрать!», – рявкали городовые. Рассевшиеся новички жадно пялились на миски с пюре и котлетой, пуская слюну.
Вожак городовых самолично усадил Юма за край одного из столов. Сам встал за его спиной. Когда последний из новоприбывших занял отведённое ему место, снова загрохотал голос, идущий, как казалось, от каждой точки пространства, так же как в Умном Доме.
«С прибытием вас, новые жители Чистого города! С днём рождения вас! Приступайте же к праздничной трапезе!»
Юм, желудок которого давно сводило от голода, набросился на нехитрую снедь. Пюре, приготовленное явно не из картофеля, было недурственным, а большая котлета, источавшая аппетитнейший дух хорошо прожаренного мяса, и вовсе великолепна.
Всякий раз, когда Юм принимался уплетать её за обе щёки, главный городовой наклонялся к нему, и заглядывая в глаза, спрашивал: «Что, Приблудный, вкусно тебе? А? Вкусно?»
Юм кивал головой.
«Нажирайся. Долго такого ещё не попробуешь», – довольно отвечал полицай.
По окончании обеда, новоприбывших, выстроенных в фаланги, повели в Умный Дом для распределения и наречения; Юма же, доставили по новому адресу проживания, в дом Шала Безропотного.
Шал, юноша хлипкого телосложения, протянул Юму руку.
– Привет, шатун!
– Вообще-то меня как бы Юмом назвали, – новый сосед в ответ руки не подал.
– Шатун, слово не обидное, – Шал опустил ладонь.
– А какое?
– Скорее, страшное.
Юм огляделся по сторонам. Простое убранство. Стол. Два стула. Часы-ходики. Двухъярусная кровать у стены. Чудная люстра с подставками для свечей, с которой до самого пола свисали цепи. Два окна. В простенке между ними глубокая ниша.
– Почему страшное? – спросил Юм.
– Загадочные вы, существа. Да ты садись, – Шал указал на стул. – Всех нормальных людей на поезде сюда привозят, а вы неизвестно откуда появляетесь.
– Слушай, – Юм присел, – да что это за место вообще?
– Нормальное место, – Шал вытащил из кармана огарок свечи. – Жить можно. Если порядок не нарушаешь.
– Какой на фиг порядок?
– Расскажу, – Шал вставил огарок в залитый воском подсвечник, – слушай. Каждый тут своим делом занят. Есть цеха – мусорщики, огородники, городовые… Мы с тобою жестянщики. Все работают с восьми до шести. Каждый седьмой день – выходной. В этот день мы моем и чистим город. До пяти часов вечера. После – личное время.
– Да. Весёлая жизнь!
– Я не жалуюсь.
Смеркалось. Шал чиркнул спичкой, зажёг огарок.
– У вас что, света нет? – спросил Юм.
– Электричества мало. Оно только для палок городовых.
– Знаю. Меня такой штукой вырубили ваши сволочи.
– Драться нельзя. Ругаться нельзя. За это положены наказания, – флегматичным тоном провещал Шал.
– Какие наказания?
– Разные. А городовые – не сволочи. Они за порядком следят.
– А что ещё у вас нельзя? – Юм презрительно щурился.
– Опаздывать. Режим нарушать. Лениться. Болтать лишнее. Если часто нарушать правила, случится самое страшное – из дому на ночь выгонят.
– Вот как? – шатун рассмеялся. – А что у вас можно-то?
– Работать. Соблюдать порядок.
Юм скривился. – Слушай, а если просто сбежать из вашего сраного города?
Шал побелел. Руки его задрожали. – Тихо! Закройся! Об этом даже думать нельзя, не то чтобы вслух говорить. А если…
– Что, если?
Пол качнуло, как при землетрясении. Подсвечник на столе подпрыгнул. И Юм снова услышал голос. Не такой громовой, как в Умном Доме, не такой раскатистый, как на Вокзале. Этот голос был тише и мягче, но точно также звучал словно бы отовсюду.
«Объясни ему, Шал!»
– Да. Да. Сейчас, – залепетал Шал, – прости его. Он же не знает.
– С кем это ты разговариваешь? – спросил сбитый с толку шатун.
– С домом!
– Чего?
– Все дома здесь живые. Они имеют глаза и уши. Они говорят с нами. Они наши учителя и хозяева. Все они связаны между собой. Что знает один, тут же узнают и другие. Ты сказал про побег – теперь про это знает весь город.
Конец ознакомительного фрагмента.