Шатун
Шрифт:
– Великому князю Всеволоду от твоего городца тоже будет польза немалая, – горячился Лепок. – Жирнющий кус земли к его ближнику отойдет. Ну а ежели Всеволод заартачится, так Велесовы волхвы тебя поддержат, боготур.
Скользкое дело предлагает Лепок. Торусе придется расположить к себе и боярина Драгутина, и «белого волка» Божибора, и волхвов сразу трех славянских богов, которые редко к согласию приходят. Но, с другой стороны, когда еще боготуру такой случай подвернется?
– Ладно, Лепок, если получу эту землю и
– Не сомневайся, боготур, – приложил руку к сердцу Лепок, – все, что в моих силах, я для тебя сделаю. А женку ты за стеной найдешь, заждалась уже, поди.
К удивлению Торусы, глухая и надежная вроде бы стена сдвинулась вдруг в сторону, открыв проход в ложницу, которая своим видом весьма удивила боготура. Главной достопримечательностью здесь было, конечно, ложе. Торусе прежде видеть такую красоту не доводилось.
– Лепок говорит, что Листяна вывез его из дальних мест, – прошептала боготуру на ухо млевшая на звериных шкурах стряпуха. – Из храма самой могущественной в тех местах богини.
Торуса отвел глаза от дивных узоров и глянул на нагую женщину. Дарица под его взглядом не смутилась, а развернулась навстречу, словно цветок, ожидающий подлета шмеля. Торуса оказался шмелем проворным и ждать себя не заставил, забыв на время и о Листяне, и о его городце, и даже о дивном ложе, на котором любил сейчас расторопную женку. Правда, боготуру показалось, что стряпуха уж больно умела для женщины, которая всего лишь месяц пробыла замужем, но подозрение это утонуло в горячем шепоте Дарицы.
– Ложницу эту отыскала я, сюда тайный ход вел.
Торуса припомнил, что, прежде чем стена сдвинулась, Лепок на какую-то скобу нажимал, и подивился осторожности Листяны Колдуна, который свою любовь к женщинам столь надежно прятал от посторонних глаз. А может, просто боялся, что кто-то из ближников сунет спящему нож в бок.
– Колдуны во сне теряют силу, – подтвердила Дарица. – Душа их в это время бродит далеко, а тело остается беззащитным.
– Слишком много ты знаешь, как я посмотрю, для простой стряпухи.
– Так я ведь сирота. Выросла при Макошином городце. Там и набралась всяких премудростей.
– Если городец за мной останется, то я тебя в ключницы возьму, – сказал Торуса. – Пойдешь?
– Пойду, – легко согласилась Дарица. – Мужнины родовичи противиться не будут, зачем им лишний рот.
Торуса оглядел стены, которые проступали в неярком свете горевшего в дальнем углу светильника. Стены были обычные, из оструганных стволов, но очень может быть, что за ними таились Листянины схроны.
– Схроны находятся в другом месте, – угадала мысли боготура Дарица. – А в городце, кроме ложа из кости, ничего нет.
Торуса с женщиной спорить не стал и использовал ложе по назначению, еще раз подивившись и красоте тела Дарицы, и ее умению угодить взалкавшему мужчине не только стряпней. Ни земли, ни городца боготур пока еще не получил, но тивуна с ключницей уже нашел. Пока что все у Торусы получалось складно, а удачное начало – это половина успеха.
– Вузлев приехал с «белыми волками», – раздался у самого уха боготура чей-то горячий шепот.
Торуса вздрогнул от неожиданности и не сразу сообразил, кто и зачем его предупреждает.
– Слуховая труба, – пояснила Дарица, указывая на отверстие в стене. – Это Лепок говорит.
– Боярин Драгутин поднимает мужей. – Голос приказного зазвучал громче. – Поспешай, боготур.
Глава 5
БОЖИЙ СУД
Драгутин, узнав о прибытии «волков», вздохнул с облегчением. Сон сразу же слетел с его глаз, и вновь навалились на плечи оставленные на время проблемы. Зашевелились потревоженные шумом бояре и боготуры. Боярин Забота, который мог проспать сутки напролет, зевнул так, что сидевший рядом на лавке боготур Брайко крякнул от зависти.
– Степенным мужам от «волков» одна докука, – простодушно пробурчал толстый боярин, оглядывая вошедших молодцов.
– Степенному боярину лучше бы дома на печи лежать, – не остался в долгу усатый молодец в волчьей шкуре. – Лень-то поперед тебя родилась.
Может, кто-то другой и обиделся бы на столь резкие слова, но Забота только ухмыльнулся в ответ да почесал выпирающий из-под рубахи живот.
Драгутин молча пожал протянутую Божибором руку. Многое они могли бы вспомнить, глядя друг на друга, но время для воспоминаний было не самое подходящее. Драгутин отметил только, что русая борода Божибора изрядно побелела, а серые глаза стали почти стальными.
– Твоим людям нужен отдых? – спросил Драгутин.
– «Белые волки» всегда готовы к драке, но коням надо дать передых.
– Добро, – кивнул головой боярин. – С рассветом выступаем. А где Лепок?
Но приказный в понуканиях не нуждался, и поднятые им стряпухи уже толклись у разложенного очага.
Драгутин жестом пригласил гостей к столу. «Белые волки» упрашивать себя не заставили и, гремя заледенелой бронью, взгромоздились на лавки, изрядно стеснив ближников Даджбога и Велеса.
– А где Торуса? – спросил вернувшийся с улицы Соколик. – Вот кто храпит сейчас со всеми удобствами.
– Какие в этой дыре могут быть удобства? – вздохнул отбивший бока о жесткую лавку боярин Ратибор.
– Ты Торусу не знаешь, – покачал головой Соколик. – Наверняка он сейчас развлекается с женкой на мягком ложе.
– Женщины у очага, все трое, – возразил Ратибор.
– А Торуса где? – не сдавался юный боготур.
– Здесь я, – отозвался Торуса, выступая из темного угла. – А тебе все неймется, Соколик. Не моя вина, что безусых только снежные бабы любят.