Шайтан-звезда (Книга первая)
Шрифт:
К счастью, она припрятала черепки, служившие ей клиньями при открывании люка.
На сей раз Джейран, спустившись по ступеням, закрыла за собой люк и пошла по направлению к топке. Ей предстояло проникнуть в подпол, куда из печи поступал горячий воздух и дым, чтобы по трубам, выложенным из кирпича, пройти вдоль стен хаммама, согрев их. Затем ей следовало ползти между невысоких закопченных столбиков, поддерживавших низкий потолок, пока не удастся найти место стока грязной воды. Обычно она по нескольким узким трубам-кубурам устремлялась к одной широкой. Широкая труба, по соображениям Джейран, должна
Джейран ползла вдоль рядов теплых столбиков, и, благодарение Аллаху, постоянно останавливалась, чтобы прислушаться. Именно потому она и уловила приглушенные мужские голоса.
Кто-то пробирался к той же трубе, и не мог же этот враг Аллаха беседовать сам с собой! Разумеется, бывают случаи, когда правоверный говорит вслух наедине, но тогда он читает положенные молитвы. То же, что услышала Джейран, сошло бы разве что за молитву шайтану, ибо именно он поминался чаще всего.
Девушка с перепугу погасила светильник и правильно сделала.
Вскоре стало ясно, что к трубе пробираются двое, и они не ползут, а просто идут, пригнувшись и волоча за собой нечто тяжелое.
– О отродье шайтана! – вполне внятно произнес тот, что шел, пятясь, первым. – Долго ли продлится это бедствие? Мы служим самому шайтану, о Ибрахим!
– Молчи, о несчастный! – прервал второй человек. – Разве ты не видишь, что бывает с теми, кто пытается узнать слишком много? Тащи свою ношу и молчи, ради Аллаха!
Они проволокли ношу еще немного, и Джейран, лежащая между столбиками, увидела слабый свет. Очевидно, в подпол вел еще какой-то низкий коридор, и этот коридор был освещен факелом.
– Доколе нам страдать от зарослей колючек в полях невзгод? – в отчаянии вопросил первый. – Чем мы с тобой прогневали Аллаха?
– Когда Аллах желает людям добра, он ставит над ними лучших и посылает дождь вовремя, а когда он желает им зла, он ставит над ними наихудших и посылает дождь не вовремя, – отвечал второй мужчина. – И ты еще не понял, чем мы прогневали Аллаха? Нечего было стремиться на поиски скрытого имама! Разве нам плохо жилось в его отсутствие? Нет, нам непременно нужен был прямой потомок пророка из рода Исмаила! И нечего было верить первому же проходимцу, который обещал нам показать его! Клянусь Аллахом, тот, кому мы служим, такой же имам, как мой серый ишак, которого я, да не продлит Аллах мою жизнь, бросил на произвол судьбы!
– Но ведь мы же видели его, о сын греха, нам же показали его, о Ибрахим! И вы видели его именно в том облике, в каком нам был обещан скрытый имам и в каком он должен вернуться к правоверным, – и это был юноша, прекрасный лицом, с пушком на щеках!
– А кто тебе сказал, что это и есть скрытый имам? – резонно осведомился Ибрахим. – То исчадье шайтана в женском образе, то бедствие из бедствий, которое теперь грозит нам смертью за ослушание?
– О Аллах, милостивый, милосердный, за что ты покинул… Слушай! Он же дышит, клянусь Аллахом!
Тут Ибрахим и его товарищ по несчастью замолчали, склонившись над своей ношей.
– Как же быть?.. – раздался растерянный голос, и Джейран не смогла определить,
– Если мы оставим его жить, нам не поздоровится, клянусь Каабой… И где мы спрячем его? И как будем его кормить и лечить?
– Нет ли здесь уголка?..
– Нет, здесь нет никакого уголка, о несчастный! Это подпол хаммама, и, когда я топлю печь, горячий дым заполняет его! Нет, начертал калам, как судил Аллах, – он обречен! Тащи же! Он умрет, ничего не ощутив, а вот мы с тобой перед смертью ощутим такое, что позавидуем ему, клянусь Аллахом!
Это произнес Ибрахим.
Две сгорбленные тени шевельнулись, протащили ношу еще немного и стали пропихивать ее в какой-то узкий лаз.
– Эта распутница выбирает самых плечистых… – проворчал некто, и Джейран опять не смогла определить, Ибрагим это был или же его плаксивый товарищ. – Хороши мы будем, если он застрянет здесь и нам не удастся пропихнуть его в большую трубу…
Невзирая на обстоятельства, Джейран ощутила радость – лаз вел к трубе, и была надежда, что ей удастся выбраться наружу вместе с узлом и кувшином.
Тени затеяли у лаза какую-то странную возню.
– Подопри мне коленями спину, о несчастный! – приказал Ибрагим. – Я же не могу выпихнуть его ногами, не опираясь спиной обо что-то крепкое! Держи меня!.. Уф!.. Что за скользкая гадость в этих трубах? Я чуть было не улетел вслед за тем несчастным, помилуй его Аллах…
Джейран подождала, пока эти двое не скрылись достаточно далеко, так что их голоса пропали, и принялась за работу.
В полной темноте она связала между собой покрывала, скрутила их и обвязала конец этого самодельного каната вокруг двух столбиков. Затем, предвидя на пути немалую грязь, она разделась донага и, надев на голову платок, ловко укрутила в него косы и обмотала получившийся жгут вокруг головы. В хаммаме ей приходилось делать подобное каждый женский день.
Свободный конец своего каната она обвязала вокруг поясницы.
Тут сомнение одолело ее. Раздеться и спрятать волосы было несложно. Теперь же предстояло дело, требующее силы рук и неустрашимости.
В руках своих Джейран была уверена. Отвагу же взять было негде. До сих пор этого качества от нее никто не требовал.
Девушка призвала имя Аллаха, но мужества прибавилось ровно настолько, чтобы нашарить ногой канавку, на дне которой был слой липкой грязи. И темнота вовсе не способствовала той смелости, которая требовалась для спуска.
– Не возлагает Аллах на душу ничего, кроме возможного для нее! – произнесла вдруг Джейран. Эти слова из Корана пришли на ум удивительно кстати. Воистину, если Аллах послал ей испытание в виде Фатимы и ее мнимого рая, то Он, всеблагой, предусмотрел и бегство через трубу.
По канавке Джейран добралась до лаза и принялась спускаться ногами вперед. В зубах она при этом держала край кушака, привязанного к узлу и горлышку кувшина, чтобы при необходимости потянуть их за собой.
Лаз, а точнее – узкая труба, одна из двух, предназначенных для стока грязной воды, был дугообразный, так что Джейран пришлось немыслимо изогнуться, прежде чем она оказалась в большой трубе. И тут она услышала внизу, оттуда, откуда уже исходил свет, рев и гул.