Шедевры Тёти Зины
Шрифт:
Она и вправду любила его, увидев все это жена богатого
Воровку из дома сказала: «Вон!». Мужчина воровку из дома выгнал,
Да совесть на месте не сидела его, воровку догнал он,
К сердцу пригрел, ночь подарив,
Воровка из церкви в слезах прибежала,
Воровка под сердцем жизнь держала,
Так и осталась она горевать у окна,
Богатому она была не нужна,
Она покарала себя, убивала себя,
Как вдруг он пришёл к ней, и встав перед
«Хоть и воровка, женат я, но свет наше дитя».
Воровку он обнял, сжал её руку,
И обвенчавшись в церкви, крестили там малыша,
Воровка с богатым счастливо жили,
Сильно любили своё дитя.
Родная
Она мне словно мать вторая
И я её люблю, с ней тихо,
Хорошо, легко, свободно,
Когда ты с ней, ты забываешь обо всем на свете,
Ты видишь мир прекрасный и чудесный,
Тебе так хорошо, тепло,
Ты отдыхаешь, она исполнит все твои мечты,
Она накормит, «как ты?» спросит,
Она тебе не даст просто так уйти,
Будет то, что напомнит тебе о ней,
Ты не забудешь её никогда,
Когда стемнеет она одну не отпустит тебя,
Она накормит, даст погостить,
Она так любит, не даст грустить,
Любишь её и ты, но это отдельная тема,
Любовь к ней сильна, она лучик света дарит,
При виде тебя.
Продолжение басни И. А Крылова «Стрекоза и муравей»
Стрекоза пустилась в пляс,
А за ней и муравей,
Стали дружно танцевать,
Да и песни напевать
И под эти песни, пляски
Подружились словно в сказке.
Предложение
Толян выронил яйцо,
Подарил он Светке кольцо.
Злая Натаха бежала к нему,
Будешь один петь на пруду.
Родная
Шагая к ней, идёшь на праздник,
Сердце греет, улыбка сверкает,
Тебе с ней хорошо, тебе спокойно,
Ты с теплотой в душе домой уходишь,
Ты обо всем расскажешь, все обсудишь,
Она добра, красива, порою весела,
Когда ты слышишь её добрый голос,
Лицо своё улыбкой озаряешь,
Она тебя домой с плохим осадком не отпустит,
Ты к ней идёшь отвлечься от всего,
Ты словно птица в облаках идёшь домой,
Вкушая шоколад, хоть шоколад и будет горек,
Ты будешь чувствовать тот вкус,
А вкус тот будет сладким.
Право
Кимберли феминисткой была,
К однополым бракам муж её относился шутя,
Она хотела пойти на площадь с плакатом,
Детей убивают, женщины терпят насилие,
Кимберли за жизнь была, муж её отговаривал,
Он ей все говорил шутя, Кимберли принципиальной,
Упертой, смелой была, говорить открыто
Не боялась она, в один миг, уйдя от супруга,
Опомнился он, «Где она? Где же моя душа?»,
Поздно было метаться, он так же думал шутя,
Что Кимберли без него не проживёт одна,
Выжила все же душа, она все такой же сильной была.
Жизнь
На улице шел ливень,
А девчушка хохотушка,
Держа ладонь у жизни,
Слезы утирала, катившиеся
По спелым щекам, она была на
Пол пути, на пол пути от смерти,
Шла ребенка убивать, она не знала,
Что ей сделать с ним, любила искренно его,
Ведь он уже дышал, засыпая ночью,
Она слышала биение сердца своего малыша,
Окунувшись в волшебство ночи,
Не заметила, как и еще одна жизнь ожила,
Мужчину того казнили давно,
Спустя время, ангел явился на свет,
Слеза по щеке её покатилась,
За окном дождь пролил,
Но с появлением жизни
Господь послал им солнечный свет.
Потомство
Наше дорогое,
Солнышко родное.
Есть оно такое,
Потомство дорогое.
Кушаем его всегда,
И разносим мы повсюду,
Проросли везде плоды,
Наши знания видны.
Мир
Что я скажу?
Мне нечего сказать.
Звезда погасла у осины.
Чего же ты хотела от меня?
Звезда горит и говорит,
Что ты в Испании давно.
Искала я тебя в Онтарио,
В Австралии была потеряна среди
Всех кенгуру.
Я в Чили, Венгрии была ни раз,
Тебя там не найдя, отправилась на острова.
Я в Казахстане не найдя,
Отправилась к себе в Париж.
Я за одним поехала в Неаполь,
Я в Будапеште ночи не спала.
Еще один позвал в Марокко,
Тунис, Норвегию и Эквадор.
Я в Сан-Франциско бегала ночами,
И в Лондоне я тоже ночи не спала.
Я буду с тем, с кем я уеду навсегда.
Объеду мир, рожу дитя.
Мурик. Зенчик
Мурик с Зенчиком сильны,
Мы едины и милы.
Вместе дружим мы давно,
Книжки разные читаем,
Нам по жизни все равно,
Кто, о чем не знает.
Было много ярких дней,
Сто дорог и сто путей.
День рождения
Сегодня то самое число,
А за окном декабрь,
Сердце все моё тоскует,
Как ты там и где ты там?
Ждешь меня, а может
Вовсе и не думаешь,