Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]
Шрифт:
— Хе-хе-хе! Какие бывают романтические приключения с хорошенькими барышнями? Сами знаете.
— Вздор! Mademoiselle Назимова — барышня хорошего общества, умница, серьезная.
— Э-э, батенька, черти водятся, именно, в тихом омуте... Вы-то сообразите, как это так барышня рискнет сесть в карету с незнакомым ей господином? Ясно, что тут замешана какая-нибудь любовная история.
Так шумела экспансивная, южная, одесская толпа.
Высшие власти Одессы, принявшие горячее участие в гopе, постигшем почтенного Назимова, подняли
Прошло два энергичных, тщательных розыскных дня, не давших, увы, никакого положительного результата. Тогда-то вот к моему знаменитому другу Путилину полетела срочная депеша от властей и от Назимова, в которой его умоляли немедленно приехать в Одессу для раскрытия этого загадочного происшествия.
«Еду. Прекратите все розыски. Путилин»,
— так ответил великий сыщик.
Через несколько часов по получении пригласительной телеграммы мы мчались экстренным поездом в Одессу.
Недоезжая нескольких станций до Одессы, я проснулся, отлично выспавшись.
Проснулся, протер глаза и — и немало удивился, в купе, которое мы занимали, Путилина не было, но зато вместо него сидел неведомый мне пассажир.
Это был щеголеватый господин, так и сверкающий массой драгоценностей: перстнями на всех пальцах, булавкой с огромным солитером, толстой золотой цепью с бриллиантовыми жетонами.
Наружность изобличала в нем еврея.
Я обратился к нему:
— Простите, милостивый государь, но это купе занято. Оно принадлежит мне и моему другу.
— Вы извините меня, — с сильным акцентом ответил с неба свалившийся пассажир. — Прежде всего оно принадлежит железной дороге.
Он вызывающе и как-то пренебрежительно поглядел на меня.
Этот ответ, а, главное тон его, взорвали меня.
— Должен заметить вам, милостивый государь, что ваше замечание далеко не остроумно, раз мы откупили купе, стало быть, до места следования оно наше.
— И чье же, наше?
— Еще раз повторяю: мое и моего друга.
— А где же ваш друг?
— Это не ваше дело! — отрезал я.
— Нет, позволяйте извинить меня, это мое дело; может быть вы просто едете один и желаете занимать все купе.
— Но у нас есть билеты! — закричал я, выведенный из себя подобным нахальством.
— Так потрудитесь показать их мне, тогда я уйду! — взвизгнул и он.
Я полез в дорожную сумку, но тут же вспомнил, что купе у нас по особому сертификату и что таковой, конечно, находится у Путилина.
«Куда делся Иван Дмитриевич? — с досадой и тревогой подумал я, гневно выходя из купе. — Надо
Уборная-умывальня была пуста. Я осмотрел весь вагон, Путилина не было.
В злобе вернулся я в наше купе. Вошел — и затрясся от бешенства: на моем диване, на моих вещах лежал, развалясь, бесцеремонный «шикарный» господин!
— Милостивый государь! Как вы смеете?! — рванулся я к нему.
— Тише, тише, доктор, а то ты, того гляди, прибьешь меня.
Я остолбенел. Что это? Да, ведь это голос моего знаменитого друга!
— Ты?
— Я, — он тихо рассмеялся.
— Я очень доволен, доктор, что первая проба оказалась удачной.
— Но зачем, Иван Дмитриевич, этот поразительный маскарад сейчас, теперь?
Путилин усмехнулся.
— Ты, по обыкновению, очень наивен. Раз мне приходится иметь дело с такими ловкачами, как одесситы, то... то надо держать ухо востро. Можешь ли ты быть уверен, что они не пронюхали о приглашении меня? Что они не поджидают каждого поезда, дабы удостовериться в моем приезде? Хорош же я буду, выйдя из вагона в своем собственном виде! Друг мой, тебе должно быть известно, что я не люблю давать излишнего оружия в руки моим противникам.
О, да, я это знал!
Путилин, помолчав, вновь обратился ко мне:
— Весьма возможно, доктор, что меня будут встречать не только одесские пираты и бандиты, но и кто-нибудь из представителей власти. Мы поступим так: я пройду мимо них как простой пассажир, а ты — тебя никто не знает — подойди к тому или тем, на кого я укажу тебе глазами, и незаметно толкни и шепни: «Путилин уже приехал. Следуйте в управление сыскной полиции!»
Хрипло дыша, ввел паровоз поезд в дебаркадер вокзала. Путилин вышел первым.
Быстрым орлиным взором охватил он публику, стоящую на пероне вокзала.
Кого тут только не было! Как колосально трудно было разобраться в этой пестрой, шумливой толпе!
— Прямо к этому... высокому полковнику... — донеслось до меня еле слышное приказание великого сыщика.
Он, вручив свой чемодан носильщику, громко, с великолепным еврейским акцентном, сказал ему:
— Пожалуйста, в самую лучшую гостиницу!
И какой-то особенной походкой пошел за носильщиком.
Я заметил, что какие-то молодые люди с жадным вниманием всматриваются во всех выходящих из вагонов первого и второго класса пассажиров.
Я направился к лицу, указанному мне моим другом и, проходя мимо него, как бы невзначай толкнул его:
— Pardon... простите! — громко сказал я, а затем, еле слышно, добавил: — Путилин приехал... прошел... следуйте за мной… — Полковник вздрогнул.
— Кто вы? — в тон ответил он мне.
— Друг его... доктор X.
— А-а...
Через полчаса в служебном кабинете одного из местных властей, а именно начальника одесской сыскной полиции, собрались многие должностные лица.
По адресу Путилина неслись восторженные комплименты.