Шекспир курит в сторонке
Шрифт:
Я смотрела, как дамы накрывают голову пластиковыми пакетами, в которые покупатели складывают на выходе покупки, кое-кто навязывал полиэтиленовые мешки на ноги. Толпа редела, Зинаида все не показывалась. В конце концов крыльцо опустело, я посидела еще четверть часа и пошла к менеджеру.
– Тряпкина? – уточнил он. – Так она давно сама к вам поехала. Заявление об уходе на стол бросила и умчала.
– Вы уверены? – с удивлением спросила я.
Менеджер потер руки.
– Только вы ушли, как я Зину в отделе сыров увидел, подошел к ней и говорю: «Будь человеком,
Зинаида удивилась и начала расспрашивать шефа. А тот в полном восторге рассказал ей, что юрист будет ждать ее по окончании рабочего дня. Через сорок минут Зина притащила заявление и в ответ на вопли менеджера, что не заплатит ей ни копейки, если она не отработает положенные две недели, заявила:
– Плевать! Меня наследство ждет, сами гнилую колбасу очищайте.
– Чего, она до вас не добралась? – бубнил идиот. – Сумасшедший дом в Москве, пробки офигенные, маршрутки по два часа километр едут.
Сил продолжать беседу с кретином не было, я вернулась в машину и позвонила Димону.
– Что? – обморочным голосом прошептал Коробок.
– Все так плохо? – сочувственно спросила я.
– Ты когда-нибудь покупала невестин наряд? – спросил хакер.
– Нет, – призналась я, – в свое время обошлась без свадебных атрибутов.
– Серое с воланами, белое, вышитое цветами, персиковое с корсетом, бежевое в блестках, – затараторил Димон, – платьев гора! А еще чулки, туфли, тряпка на башку, забыл, как называется!
– Фата, – подсказала я.
– Верно, – вздохнул Димон, – почему женщины любят все усложнять? Отчего не пойти в загс нормально одетой? Лапе лучше сейчас о здоровье подумать! Я пока их с Каро в магазин вез, ей постоянно кто-то звонил, а она отвечала:
– Да, конечно, отдам коробочки! Непременно сделаю коробочки!
Чем она занимается? Какие коробки?
– Значит, тебя все же взяли в магазин, наплевав на все приметы, – засмеялась я.
Коробок издал протяжный стон.
– Лапа было заикнулась, что не положено жениху до церемонии на прикид глядеть, а Карфагеныч ей мораль прочитал. Дескать, жена да убоится мужа, нельзя без супруга ничего делать, начинается с самостоятельного выбора шмоток, а заканчивается тем, что баба лично распоряжается семейной кассой. Вот я и сижу в бутике размером с автобусную остановку. Думал, здесь один наряд будет, быстро его схватим и уйдем. А их все тащат и тащат! Лапа мухой носится и жужжит: «Котик, бантик слева или бантик справа? Котик, бантик справа или бантик слева?» Да хоть на макушку нацепи, только покупай быстрей, и сматываемся!
– Очень надеюсь, что ты не произнес этих слов вслух, – встрепенулась я.
– Удержался, – буркнул Коробок, – предложил: «Лапа, если так трудно определиться с бантом, посмотри другой фасон». Она согласилась…
– Вот видишь! – обрадовалась я. – Лапуля умница, с ней всегда можно договориться.
– …и приволокла два безумия, – продолжал Димон, – на
Сдавленным от сдерживаемого смеха голосом я ответила:
– Воланчик в данном контексте – сосборенная полоска ткани, пришитая к изделию.
– А рюшечки? – умирающим тоном осведомился Коробок.
– Сосборенная полоска ткани, пришитая к изделию, – как включенная дважды запись, повторила я.
– И какая между ними разница? – прошипел хакер. – В чем отличие хренова воланчика от фиговой рюшечки?
Теперь я оказалась в тупике.
– Ну… одно воланчик, а другое рюшечка.
– Молодец, отлично объяснила, – ядовито похвалил меня Димон. – Теперь фестончик! Это что за зверь?
– Близкий родственник воланчика и рюшечки, – пробубнила я, – они все из одной семьи сосборенных тряпок.
– Классно, – обреченно выдавил Димон, – еще меня поставили в тупик слова про подвязку, почему Лапуля сказала: «Нет, нет, беру маленькую, без жемчужинок, иначе Димочка оцарапает ротик». Какое отношение мой рот может иметь к резинке, поддерживающей женский чулок? И не проще ли натянуть обычные колготки?
Я откашлялась.
– Димон, свадьба – это определенный обряд. Знаешь, что невеста перед отъездом в гостиницу, где проведет брачную ночь, швыряет свой букет в толпу гостей?
– Гостиница? – поразился Коробок. – А почему не дома?
– Эту тему обсудим позднее, – вздохнула я, – сейчас о букете.
– О нем вроде слышал, – ответил Димон, – та подружка, что его поймает, следующей отправится под венец.
Мне захотелось приободрить приунывшего Коробка.
– Ты истинный знаток свадебной церемонии. Подвязка из той же серии. Молодой муж зубами стаскивает ее и бросает друзьям. Кто поймал, тот вскоре женится.
– Никогда! – захрипел Димон. – Придет же такое в голову! Кусать чулки! Да если подвязка упадет на пол, к ней никто не прикоснется!
– Почему? – не поняла я. – За нее всегда дерутся.
И услышала в ответ:
– Если я кину мужикам новый ноутбук, они свалку устроят, а при виде тряпки, которая им скорую женитьбу сулит, врассыпную кинутся.
Я поняла, что надо переходить к рабочим вопросам, попросила домашний адрес Тряпкиной и, услышав его, обрадовалась. Зинаида не случайно устроилась в «Бразилию». Она живет недалеко от торгового центра, минут десять-пятнадцать езды по Дмитровскому шоссе в сторону Московской области.
Домик Тряпкиной оказался последним в ряду черных покосившихся избушек, даже окруженные буйно цветущей сиренью, они смотрелись жалко. Калитка была не заперта, я толкнула ее, пересекла небольшую площадку со вскопанными грядками, постучала в стекло веранды и услышала с заднего двора знакомый голос:
– Кто там? Любаша, ты? Иди к бане.
Я обогнула здание и увидела Зину, одетую в дождевик. Она стояла возле огромной бочки.
– Хлещет-то как! – крикнула она. – Поливать огород не надо. Люба, хочешь чаю? Тогда ступай в дом.