Шекспировские чтения, 1977

Шекспир Уильям

Благодаря тому что действие происходит волшебной ночью, при обманчивом свете луны, "странные", по словам скептического Тезея, приключения героев становятся правдоподобными, а участие в комедии фей, эльфов и Пака органичным.

Если фигуры Оберона и Титании первоначально были навеяны книжной литературой, то маленькие феи, или эльфы, и Пак - прямое порождение устных поверий. Об этом свидетельствует их образ жизни и поведение. Они легко переносятся по воздуху с одного места на другое (II, 1, 2-6); по ночам водят хороводы (II, 1, 140); питаются медом, ежевикой и другими ягодами (III, 1, 144, 146). Их обязанности - убивать "червей в бутонах роз", "воевать с летучими мышами", "из крыльев их шить кафтаны", "гнать сычей" (II, 2, 3-6). Словом, это природные духи, которые окружают крестьянина в лесу и в поле.

Главную роль среди этих духов играет Пак (Пэк), или Робин Гудфеллоу (Добрый

друг). Создавая этот персонаж, Шекспир особенно близко придерживался народных традиций.

Образ Пака вырисовывается при первом же его появлении. Фея из свиты Титании спрашивает его:

Да ты... не ошибаюсь я, пожалуй:

Повадки, вид... ты - Добрый Малый Робин?

Тот, что пугает сельских рукодельниц,

Ломает им и портит ручки мельниц,

Мешает масло сбить исподтишка,

То сливки поснимает с молока,

То забродить дрожжам мешает в браге,

То ночью водит путников в овраге;

Но если кто зовет его дружком,

Тем помогает, счастье вносит в дом.

Ты - Пэк?

(II, 1, 32-42)

Пак отвечает:

Ну да, я - Добрый Малый Робин,

Веселый дух, ночной бродяга шалый.

В шутах у Оберона я служу...

То перед сытым жеребцом заржу,

Как кобылица; то еще дурачусь:

Вдруг яблоком печеным в кружку спрячусь,

И лишь сберется кумушка хлебнуть,

Оттуда я к ней в губы - скок! И грудь

Обвислую всю окачу ей пивом.

Иль тетке, что ведет рассказ плаксиво,

Трехногим стулом покажусь в углу:

Вдруг выскользну - тррах!
– тетка на полу.

Ну кашлять, ну вопить! Пойдет потеха!

(42-54; перевод Т. Щепкиной-Куперник)

Все содержание этого диалога основано на различных крестьянских поверьях. Связь образа лукавого Пака с более древними языческими представлениями, на которые наложило свой отпечаток христианство, подчеркивается тем, что Пак принадлежит к сонму ночных духов. Он торопит Оберона кончить волшебство перед тем, как взошло солнце, и упоминает о страшных ночных призраках - проклятых мертвецах (III, 2, 381-387). И хотя Оберон замечает, что они "духи, но не те" (388), Пак вскоре опять напоминает, что "жаворонок начал петь" (IV, 1, 91), т. е. что им пора в путь. И, наконец, в последней сцене в своем монологе он снова приобщает себя и эльфов к ночным духам, появляющимся, когда "волки воют на луну", визг "совы пугает тьму" и больному чудится саван.

В этот темный час ночной

Из могил, разъявших зев,

Духи легкой чередой

Выскользают, осмелев.

Нам же, эльфам, что стремимся

Вслед коням тройной Гекаты

И дневных лучей боимся,

Темнотой, как сны, объяты,

Нам раздолье. В доме мышь

Не спугнет святую тишь.

Я пришел сюда с метлой

Мусор вымести долой.

(V, 1, 362-373)

Последние два стиха отражают более позднее поверье, что паки по ночам убирают дом.

Но Пак не только домовой, он и лесной дух, сбивающий путников с пути. В комедии он этим охотно занимается. Сначала он морочит ремесленников:

Я поведу всех вас кругом

Сквозь топь; сквозь мох, сквозь лес, сквозь дебрь.

Я буду конь, я буду вепрь,

А то медведем, псом, огнем,

Ржать, лаять, хрюкать, жечь, реветь,

Как конь, пес, вепрь, огонь, медведь.

(III, 1, 90-95)

Затем Лизандра и Деметрия:

Вверх и вниз, вверх и вниз,

Буду гнать их вверх и вниз.

Я страшнее всяких крыс.

Дух гоняй их вверх и вниз!

(III, 2, 396-399)

Превращение Мотка, которое осуществляет Пак, тоже могло быть навеяно народными сказками (например, о волшебнице, надевшей овечью голову принцессе).

Мы видим, что связь образа шекспировского Пака с устной народной традицией обнаруживается с достаточной полнотой.

Шекспир, однако, не ограничился близким следованием фольклорной традиции, а по-своему претворил ее. Так же, как Оберон и Татиния, эльфы и Пак очеловечены; только если первые снижены, вторые, наоборот, несколько приподняты и опоэтизированы. Шекспир дает своим эльфам имена: Мотылек, Паутинка, Горчичное семячко, Цветущий горошек. Если мы сравним их с именами эльфов в более поздней народной книге (в сказках феи и эльфы вообще безымянные) - Щипок, Простак, Страшила, то мы сразу же почувствуем разницу. Сказочные эльфы достигают роста маленьких детей, а шекспировские прячутся в чашечках желудей, и это подчеркивает их легкость, нежность, изящество. Особенно ощущается поэтизация в монологе маленькой феи, встретившейся с Паком: обгоняя лунный диск, она пролетает над холмами и долинами, сквозь колючий кустарник, над

изгородью и частоколом, сквозь воду и пламя (II, 1, 2-5). Она сыплет росу на лугах и вдевает жемчужные сережки буквицам (14-15). Маленькие феи и эльфы прямого участия в действии комедии не принимают, но они создают ее фон. Одухотворяя мягкую и близкую человеку природу, они усиливают ощущение гармонии и в то же время подчеркивают гротескность любовной сцены между Титанией и Мотком. Непосредственно участвует в интриге пьесы Пак в роли шута при Обероне и маленького лесного Купидона. Он надевает ослиную голову Мотку и снимает ее и дважды впускает сок волшебного цветка в глаза влюбленным. Заставив традиционный персонаж направлять ход сюжета, т. е. выполнять столь важную и необычайную для него функцию, Шекспир должен был видоизменить его характер. И драматург действительно придал ему большую значительность и сложность. Пак оказывается таким же быстрокрылым, как фея: ему довольно сорока минут, "чтобы землю опоясать", черта, вовсе не свойственная неуклюжим домовым. Он способен не только на грубоватый юмор, но и на более тонкую иронию. Увидев репетицию ремесленников, перед тем как насадить на плечи Мотка ослиную голову, он восклицает:

Ба, репетиция! Ну что же, я зритель,

А если надо, быть готов актером.

(III, 1, 65-66)

Над людьми, особенно над влюбленными юнцами, он потешается. Их переживания кажутся ему представлением, а сами они дураками. Ирония, в которой есть оттенок горечи будущих трагегий, сочетается с мальчишеским озорством:

Будут двое льнуть к одной;

Случай истинно смешной.

Я люблю, когда кругом

Все крутится кувырком.

(III, 2, 118-121)

Оправдываясь перед Обероном в своей ошибке, вызвавшей ссору влюбленных, он откровенно признается: "Я в их раздорах нахожу забаву". Смешит его и собственная королева, влюбленная Титания. Вместе с тем Пак не лишен добродушия и чувства сострадания. Он жалеет Гермию, принимая ее за Елену. "Голубка! Она не решается лечь рядом с этим бездушным грубияном" (III, 2, 76-77; перевод мой.
– Н. Е.), - восклицает он и готов охотно ей помочь. Его веселит собственный промах, но он с удовольствием его исправляет, выжимая сок цветка в глаза Лизандру и произнося заклинание:

Утром встав,

Сон прогнав,

Ты поймешь,

Как хорош

Взор твоей недавней милой,

Пробуждение твое

Подтвердит, что не вранье

Притча "Каждому свое".

Милый милую найдет,

С ней на славу заживет...

(III, 2, 454-463)

Важность фигуры Пака внешне подчеркивается тем, что он заключает комедию, а внутренне тем, что Шекспир вкладывает в его уста ироническую фразу: "Судьба так повелела, что только один человек соблюдает верность, а миллион ее нарушает, давая одну клятву за другой" (III, 2, 92-93; перевод мой.
– Н.Е.). В этой фразе смысл пьесы: любовное непостоянство или причуды любви, которые становятся источником комизма.

Гипотетически Шекспир мог разработать эту тему без фантастического и гротескного элемента, ограничившись лишь одной сюжетной линией - любовных перипетий двух юных пар. Действительно, любовь сама по себе волшебство. Эгей, жалуясь на Лизандра, говорит, что он "околдовал" душу его дочери Гермии. Деметрий изменил Елене не под воздействием цветка, напоминающего источники любви и ненависти у Боярдо, а следуя своему капризу. Но пьеса, основанная только на этой сюжетной линии, частично опирающейся на книжную новеллистическую и театральную традицию (мотив препятствий, мешающий соединиться любовным парам, постоянно встречается в итальянской комедии дель арте), в том виде, в каком эта линия могла быть развита Шекспиром в ранний период его творчества, когда психологизм двух основных женских характеров в комедии был только намечен, оказалась бы очень обедненной. Внутреннее содержание пьесы шире и глубже ее прямого смысла. Второй план комедии представление ремесленников - первоначально связан с основным действием лишь формально. Это как бы интермедия "клоунов". Но вместе с ней в пьесу проникает реальность шекспировской Англии: любительских ремесленных трупп было в ту эпоху довольно много. Социальную определенность этим персонажам придает их речь, - в отличие от других действующих лиц они говорят (когда не декламируют свои роли) прозой, близкой к народному разговорному языку, - и их имена, обозначающие их профессию. Они гротескны втройне, так как контрастируют с "идеальными" (не детерминированными) героями главной интриги, с феями и с персонажами той романтической истории, которую изображают. Эта контрастность, создающая комизм, восходит к средневековому принципу изображения, но благодаря внутренней связи всех сюжетных линий. Она не противоречит общей гармонии.