"Шёл Майский Дождь..."
Шрифт:
– Интересного тут мало и потом сейчас уже никто не завидует, и никаких сложностей в этом вопросе тоже нет. Я свободен, как степной ветер. Или даже, как орёл. Я похож на орла...? А...? Впрочем, можешь не отвечать. А то вдруг ещё скажешь, что я похож, на отвратительного, чёрного ворона, или того хуже, на глупого, ощипанного петуха. А это, как сама понимаешь, мало приятно. Ну а вот о моём недавнем, таинственном и очень тёмном прошлом, сейчас, я просто не хочу говорить. Нет никакого желания. Ты уж извини меня Ритуля. Давай, лучше поговорим о тебе? Ты как, не против...!?
Он взял её за талию привлёк поближе, затем усадил
– Что вы хотите нам рассказать о себе сударыня? Какие такие тайны, из глубины Вашего сердца хотите нам поведать! Только говорить надо правду, одну только правду и ничего кроме правды. Как в суде. Идёт...?
– Ты мне нравишься Максим. И причём очень.... Говорю тебе это, без всякого преувеличения. Я такое испытала впервые в своей жизни. И ты мне понравился сразу, как только я тебя увидела. И я думаю, что я бы, тебя дождалась из армии. И ты Максим, совсем не похож ни на ворона, ни на петуха тем более. Ты похож на самого себя...!
– Вы мне тоже сударыня нравитесь. Благодарю Вас почти, что за комплимент в мой адрес. Но не уходите красавица от вопросов и заданной темы. Не отвлекайтесь от главного, а то я Вас сейчас выведу из зала суда...!
– продолжал шутить Максим.
– Я хочу, что бы ты, не думал плохо обо мне. Мы видимся с тобой в первый раз, и у нас уже есть какие-то отношения. Мне кажется, что они хорошие. Не знаю как тебе...? И об этом, конечно можно судить по-разному.... Кто на что способен и кто на что горазд.... Но поверь мне, что есть хорошие, любящие и преданные девушки. И верность, и преданность им не в тягость. Это не такая уж непосильная ноша для них. Я говорю об этом искренне и я в это безоговорочно верю. Но для этого нужна самая малость..., нужно просто любить человека. Любить, а не заставлять себя делать вид, что любишь. И не играть с любовью, как несмышлёные дети с огнём. Обязательно обожжешься....
– Очень даже возможно, что всё, о чём ты говоришь, верно. И даже, где-то красиво. Но от этого, всё равно легче не становится. Знаешь что Ритуль...!? Обними меня лучше крепко, крепко. И давай выбросим все эти мысли, заботы и проблемы из головы. И желательно, далеко, далеко...! Хотя бы на сегодня, а еще лучше, прямо сейчас. Ты, как моя хорошая, не возражаешь...? Ты согласна со мной...?
– Да, я согласна Максим, давай всё выбросим...
– как-то очень послушно и едва слышно прошептала Рита. И секунду подумав, повторила за Максимом.
– Далеко, далеко!
– и ещё через секунду добавила уже от себя - Очень, и очень....
Максим, шестым чувством уловил, что его желание и желание Риты сейчас полностью совпадают. Оно было единым и общим, находилось где-то там, на самой вершине человеческих чувств. И оно победило, подчинило их себе. Двоих одновременно. Сейчас было бы глупо делать вид, что его нет и не замечать это обоюдное, острое желание и стремление быть вместе, любить друг друга, тем самым напрасно пытаясь обмануть саму природу, и надсмеяться над её вечными и незыблемыми законами. Настал момент истины.
– "Познай истину, и ты станешь свободным...!" - вспомнил Максим где-то им прочитанное.
– "Хочешь быть счастливым, будь им...!" - подытожил кто-то неведомый, и одновременно как будто, очень хороший знакомый в его голове.
Он осторожно и медленно снял с неё платье. Сердце трепыхалось у Максима, где-то в горле. Он без особого успеха пытался выровнять своё участившееся дыхание. Лоб был мокрый от пота. Рита сама сбросила босоножки. Оставшись в одних трусиках, она выглядела маленькой, тоненькой, хрупкой и беззащитной.
И у неё так же, как и у Максима, от каких-то неясных и непонятных, но приятных предчувствий и ожиданий, отчего-то тоже в груди, замирало сердце.
Максим лёг на спину, привлёк Риту к себе. Легко и нежно касаясь, и как бы скользя пальцами по её шелковистому телу, замирая на отдельных "женских..." местах, так же осторожно снял последнее искусственное препятствие..., её трусики, которые мешали им плотно, до сладкой боли, прижаться друг к другу.
Он начал медленно заполнять её собою, с каким-то хмельным упоением лаская её красивое, молодое и трепетное тело.... Дыхания их слились на тончайшем уровне духовной вибрации, образовав одно..., единое целое..., одно общее Дыхание....
Максим и Рита ни о чем не говорили.... Слова сейчас им были не нужны. Они в них просто не нуждались. Они, как два голодных и ненасытных вампира просто упиваясь, наслаждались друг другом, выпивая все жизненные силы и соки, стараясь не оставить другому ни одной капли.
И в то же время, они были, как два великодушных альтруиста, как два самых щедрых и бескорыстных донора, которые ради другого, без остатка приносили себя в жертву, отдавая ему всю свою кровь, всю свою жизнь.
Максим и Рита, одновременно дополняя и растворяясь друг в друге, взлетели на самую вершину Триединой Любви, войдя в царство абсолютной гармонии Духа, Души и Тела.... Они сейчас отдавали всё, стараясь, наполнить друг друга, до самых краёв, глубокими, красивыми и чистыми человеческими чувствами Великой, Божественной Любви, без которой жизнь на земле, потеряла бы всякий смысл, и к которой стремятся всегда и во все времена, мужчина и женщина.
Потом лёжа рядышком, они с бесконечной нежностью, так же молча, смотрели друг другу в глаза, и при этом, каждый из них ещё раз, по-своему, вспоминал и переживал всё то, что с ними только что произошло, стараясь не отпустить все эти переживания и ощущения далеко от себя, а наоборот приблизить их, почувствовать и окунуться в них вновь.
– "Ты знаешь что, Максимушка мой...!?
– Рита первая нарушила молчание.
– Теперь я определённо знаю, как говорят на все сто процентов. Да. Да...! Знаю, что я бы точно дождалась тебя. И не только через два года. Я дождалась бы тебя и через много, много лет. Мне сейчас кажется, что всю свою жизнь, я как раз это и делала. Всё это время я ждала только одного тебя!" - она говорила, говорила, говорила....
Максим молча, слушал Риту, отметив для себя то, что она впервые назвала его Максимушкой.... Его так ласково и нежно, в особые, волнительные минуты его жизни, называла только мама. И он сейчас, не хотел и боялся прервать Риту. Боялся вспугнуть её, каким-либо ненужным или неосторожным словом. Он почему-то верил тому, что она ему сейчас говорила. Или очень хотел верить этому.